Как уже упоминалось, ее стиль путешествий, начиная с 1909 года, можно назвать величественным. Она не только любила путешествовать с шиком, но и знала, что шейхи будут судить о ней по ее имуществу и дарам и соответственно с ней обращаться. Гертруда не забывала, как друз Яхья-Бег расспрашивал местных жителей: «Видели вы здесь путешествующую королеву?» И она возила с собой модные вечерние платья, батистовые блузки и полотняные юбки для верховой езды, хлопчатобумажные рубашки и меховые манто, свитера и шарфы, холщовые и кожаные сапоги. Под слоями кружевных юбок у нее скрывались пистолеты, фотоаппараты и пленки, а в свертках лежали бинокли и пистолеты в дар наиболее важным из шейхов. У нее были с собой шляпки и вуали, зонтики, лавандовое мыло, египетские сигареты в серебряном портсигаре, порошок от насекомых, карты, книги, веджвудский обеденный сервиз, серебряные подсвечники и гребни, хрустальные стаканы, простыни и одеяла, складные столы и комфортабельное кресло – не говоря уже о походной парусиновой кровати и походной ванне. Шатров у нее было два – один Фаттух ставил сразу же, как разбивали лагерь, чтобы был стол, где она сможет писать, а во втором ставили ванну, которую наполняли горячей водой, как только появлялся огонь, и походную кровать, которую застилали муслиновым спальным мешком, уложенным под одеяла. «Мне не приходится прятать патроны в сапогах, – писала она домой в январе 1909 года. – Мы прошли таможню, не открыв ни единой коробки».

Картируя Евфрат в 1909 году, Гертруда осмотрела 450 миль вдоль его берегов до прихода в район Неджефа и место своего назначения, Кербелу. Здесь, в Ухайдире, она нашла огромный красивый дворец в замечательно сохранном состоянии. И никогда не забывала свое изумление при первом взгляде на потрясающие стены и сводчатые потолки. Какое-то время, когда было подтверждено, что ее план дворца будет первым, Гертруда верила, что открыла неизвестную цитадель: «Никто ее не знает, никто ее не видел. Это такая удача, какой у меня еще никогда не было… предмет такой завораживающий и вызывающий столько мыслей, как дворец Ухайдир, два раза в жизни не встретится».

В 1910 году она должна была напечатать предварительную статью об Ухайдире в «Джорнал оф хелленик стадиез», а также дать подробный разбор здания в своей пятой книге, описывающей ее великие экспедиции 1909–1910 годов, «От Амурата до Амурата», обильно иллюстрированной собственными фотографиями. Но когда Гертруда вернулась сюда в 1911 году, на этот раз прямо через пустыню от Дамаска до Хита, выяснилось, к ее глубокому разочарованию, что большая монография, которую она собиралась выпустить, 168 страниц умело начерченных планов и 166 фотографий, не будет первой. В Вавилоне Гертруда узнала, что немецкие археологи посетили это место за те два года, что ее здесь не было, и собираются издать собственную книгу. Ее отношение к этому досадному событию продемонстрировало умение вести себя в трудных обстоятельствах: она в предисловии к своей книге, «Дворец и мечеть в Ухайдире», написала о своем восхищении «мастерской» немецкой книгой и извинилась, что предлагает вторую версию, объяснив, почему так поступает: «Моя работа, почти законченная к моменту выхода немецкой книги, охватывает не только территории, раскопанные моими учеными друзьями в Вавилоне, но также те, которых у них не было желания и возможности исследовать… Здесь я должна распрощаться с предметом изучения, который четыре года был для меня основным полем работы, как и основным источником радости».

Посвященная Гертруде запись в Prolegomena, «Кто есть кто» в археологии, говорит о ней как о «замечательной женщине, пионере изучения византийской архитектуры». После выхода книги «Тысяча и одна церковь» – о Бинбир-Килисе – в 1909 году она сосредоточилась на высоком анатолийском плато Тур-Абдин и собранный там материал опубликовала в своей седьмой книге «Церкви и монастыри Тур-Абдина» в 1913 году. К этому времени Гертруда нашла собственную археологическую точку зрения и аргументированно спорила с некоторыми убеждениями Йозефа Стржиговски. Но он, никоим образом не сочтя это за обиду, предложил ей написать статью о Тур-Абдине для журнала «Амида», который издавал с Максом Ван Берхемом. Следом Гертруда написала статью для «Zeitschrift f"ur Geschichte der Architektur», обе иллюстрированные ее планами и фотографиями.

Оставив Тур-Абдин позади, она в той же поездке сделала небольшой крюк к археологическим раскопкам Каркемиша – древней южной столицы хеттов. Там она рассчитывала встретить своего старого учителя и друга Дэвида Хогарта, но не застала его, зато познакомилась с молодым человеком, которому предстояло войти в ее жизнь, как и ей в его. 18 апреля 1911 года Гертруда написала о нем: «Интересный мальчик; из него получится путешественник».

Его звали Т. Э. Лоуренс, и она на него произвела впечатление не меньшее, чем он на нее. Он написал об этой знаменитой путешественнице домой матери в Англию, что она миловидна, лет тридцати шести (ей было сорок три) и не красавица.

«В воскресенье приезжала мисс Гертруда Белл, и мы показали ей все наши находки, а она нам рассказала про свои. Мы расстались, обменявшись оценками: она сказала Томпсону, что его понятия о раскопках – доисторические, и нам пришлось оглушить ее демонстрацией эрудиции. Ее провели экскурсией (за пять минут) по византийцам, крестоносцам, римлянам, хеттам, французской архитектуре и греческим легендам, ассирийской архитектуре и месопотамской этнологии… доисторическим черепкам и телеобъективам, технике металлообработки бронзового века, Мередиту, Анатолю Франсу и октябристам… движению младотурков, status constructus в арабском языке, похоронным обычаям ассирийцев и немецким способам земляных работ на Багдадской железной дороге… Это было так, легкие закуски… она несколько нас зауважала».

Дэвиду Хогарту Лоуренс написал совсем в другом ключе: «Герти пошла спать в свои шатры. Она из победителей, и из храбрых».

В каждой экспедиции бывает момент, который потом долго помнят и который передает ее суть. Для Гертруды в 1911 году это был Ашур в северной Месопотамии милях в шестидесяти от Мосула. Сидя в одиночестве на вершине холма, она пробыла там час, а перед ее мысленным взором проходила история цивилизации.

«Мир сверкал как драгоценность, зеленые поля, синие воды и вдали ослепительные снега на горах, окружающих Месопотамию с севера… Я представляла себе, как передо мной проходит история Азии. Здесь Митридат умертвил греческих военачальников, здесь принял командование Ксенофонт, а сразу за Забом греки развернулись и разбили лучников Митридата, потом прошли дальше в Лариссу, к кургану Немврода, где Ксенофонт увидел великий ассирийский город Кала в развалинах. Курган Немврода стоял у моих ног среди полей. Чуть дальше видны были равнины Арбелы, где завоевал Азию Александр.

Мы, люди Запада, всегда можем завоевать Азию, но никогда нам не удержать ее – вот что, казалось мне, написано на этом ландшафте».

Гертруда смотрела на землю, где будет потом Ирак – страна, в которой она станет некоронованной королевой. Интересно, что она также предсказала его будущее – далеко за пределы собственной жизни.

Непоколебимый герой… Никогда не обнажал клинка более храбрый солдат… Нежность и жалость наполняли его сердце.