— Джон-Джон!

— Нужно найти ружье. Я умею стрелять. Меня папа научил.

Ружье!

Кэти посмотрела на ряды безмолвных палаток. Вряд ли у нее хватит мужества войти хоть в одну из них, а уж искать там оружие… Она точно знала, какое жуткое зрелище ожидает ее внутри.

На нее упала тень, и Кэти закричала.

— Нкосикази! Это я.

Бесшумный, точно пантера, по склону холма спускался Исази.

— Лошади пропали, — сказал он.

Кэти мотнула головой в сторону телеграфной будки. Исази заглянул туда — на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Вот как, — тихо сказал коротышка-зулус. — Матабельские шакалы не разучились кусаться.

— Посмотри в палатках, — прошептала Кэти. — Может, там есть оружие.

Несмотря на возраст, Исази побежал упругим шагом человека вдвое младше его лет, заглядывая в каждую палатку по очереди. Вернулся он, держа в руке ассегай со сломанным пополам древком.

— Тот, большой, хорошо сражался. Он был все еще жив, хотя из него вырвали кишки — их клевали вороны. Говорить он уже не мог, только смотрел на меня. Я избавил его от мук. Оружия нет — матабеле забрали все ружья.

— В лагере есть винтовки, — шепотом сказала Кэти.

— Пойдем, нкосикази!

Он осторожно помог ей подняться. Джонатан, как настоящий мужчина, поддержал ее под другую руку, хотя сам едва доставал матери до груди.

Первая схватка настигла ее на краю леса; заставив согнуться от боли. Джонатан помогал Исази поддерживать Кэти, не понимая, что происходит. Старый зулус угрюмо молчал.

— Все в порядке. — Кэти выпрямилась и смахнула с лица длинные пряди, которые прилипли к потному лбу.

Они пошли вверх по тропе, двигаясь с той скоростью, которую могла выдержать Кэти. Исази вглядывался в густую чащу, высматривая темные фигуры воинов. В свободной руке он сжимал обломок ассегая, готовый нанести удар.

Новая схватка заставила Кэти пошатнуться и охнуть. Исази и Джонатан не смогли ее удержать, и она рухнула на колени в пыль. Когда боль прошла, Кэти посмотрела на Исази;

— Они идут слишком часто. Началось.

Он промолчал.

— Отведи Джонатана на шахту Харкнесса.

— Нкосикази, но паровоз…

— Состав придет слишком поздно. Ты должен идти.

— Нкосикази, а как же ты?

— Пешком мне до шахты не дойти — это почти тридцать миль. Каждое потерянное мгновение может стоить мальчику жизни.

Исази не шевельнулся.

— Если ты спасешь моего сына, ты спасешь часть меня. Если ты останешься здесь, мы все умрем. Уходи! Уходи скорей! — приказала Кэти.

Исази хотел взять Джонатана за руку, но мальчик отпрянул.

— Я не пойду без мамы! — завопил он. — Папа сказал, что я должен присматривать за мамой!

Кэти пришлось собрать всю волю в кулак: ничего труднее ей в жизни делать не приходилось — она изо всех сил наотмашь хлестнула сына по щеке. Мальчик отшатнулся. На бледной коже загорелся отпечаток ладони. Кэти никогда не била сына по лицу.

— Делай, что тебе говорят! — сердито приказала она. — Ты сейчас же пойдешь с Исази!

Старый зулус подхватил ребенка на руки, задержав взгляд на женщине.

— У тебя сердце львицы. Я восхищаюсь тобой, нкосикази.

Он побежал в лес, унося с собой Джонатана. Только когда Исази скрылся из виду, Кэти позволила хлынуть слезам и захлебнулась от рыданий.

Ей пришло в голову, что нет ничего труднее, чем остаться совсем одной. Вспомнив про Ральфа, она почувствовала переполняющую душу любовь и тоску — если бы он был рядом! Кэти совсем выбилась из сил, точно последние остатки решимости ушли на то, чтобы дать пощечину единственному сыну и отослать его прочь в призрачной надежде на спасение. Лучше уж сидеть здесь, в пыли, под нежаркими лучами утреннего солнца, и ждать, когда ее настигнет безжалостная сталь ассегая.

Постепенно Кэти собралась с духом, нашла силы подняться и поковыляла по тропе к лагерю.

Вот он внизу, у подножия холма. Все выглядит таким мирным и привычным. Это ее дом. В безветренном воздухе дымок от костра поднимался вверх серым завитком — уютная домашняя картинка. Вопреки разуму Кэти охватило ощущение, что стоит добраться до своей палатки, и все будет хорошо. Не успела она пройти и десяток шагов, как глубоко внутри что-то разорвалось и по ногам хлынул горячий поток — воды отошли. Юбка промокла и мешала идти, но Кэти упорно ковыляла вперед и каким-то образом сумела добрести до своей палатки.