– Знаю, – кивнул Тришка. – Здесь всё, как в преданиях сказано. А если всё верно, то нам сейчас надобно водицы испить из этих ручейков. Вон и ендова у камня стоит.

Шура пошарила глазами и тоже увидела у подножия камня поставец, на котором красовался серебряный ковшик.

– Испить, конечно, надо, – согласилась Шура. – Только из какого ручья? Ведь один должен быть с живой водой, второй – с мёртвой.

– Из правого, – уверенно ткнул Тришка в чистый ручей. – Чистая вода не может быть мёртвой.

– Погоди-ка, – остановила его девушка. – Если вода в мутном ручейке – мёртвая, тогда почему вокруг озерка такая трава густая да сочная? А правый ручей чистый, согласна. Но он куда-то в подземную пропасть срывается. И даже не слышно куда. И там, на скале ни одной травиночки!

– По-моему, ты не права, – неуверенно возразил Тришка.

– А вот это мы сейчас и увидим!

Шура первой взошла к подножию бел-горюч камня, зачерпнула ендовой водицы из мутного ручейка, глотнула и на всякий случай закатила глаза. Но ничего с ней не произошло. Более того, щёки порозовели, глаза заблестели ещё ярче, и даже кожа начала испускать вкусный запах, от которого обычно дуреют мужчины, в этом запахе распускаются деревья, зеленеет трава и даже пень в весенний день берёзкой снова стать мечтает.

Тришка взял протянутый ему ковшик, тоже глотнул, почмокал и для сомнения на всякий случай пожал плечами. Но мёртвую воду пробовать не захотел, потому как на его щеках тоже заиграл здоровый румянец и сам он выпятил грудь, дабы показать какой-де он удалой молодец.

Шура снова взяла в руки ковшик, ещё раз черпанула живой воды и плеснула её на гладкую поверхность яйца. Снова закричала в ночи сова, а камень раскололся на две половинки, выплеснув наружу жёлто-лиловый сгусток пламени. Огонь устремился сперва вверх, будто сноп морозного дыма из печной трубы на Крещение, а потом с лёгкостью языка змеи слизнул парочку, стоявшую у подножия, уволок обоих внутрь яйца, которое тут же захлопнулось. Захлопнулась также и стена пирамиды, приняв свой первоначальный вид.

Шура и Тришка, оказавшись внутри яйца, сначала никак не могли понять, куда они попали, где вдруг оказались, потому что вокруг них бушевало сплошное, но не жгучее пламя онгона. Малюсенький островок, на котором ютились молодые люди, и который пока ещё был не подвластен огню, стал, на сей момент единственной их защитой. Оба старались не паниковать, потому как слезами горю не поможешь. Ведь оба искали дорогу в Шамбалу, значит, надо разобраться с тем, что дают, а не просаживать драгоценное время попусту.

Шура первым делом взглянула на базальтовую площадку под ногами и увидела, что обломок скалы покрыт ледяной корочкой. Кое-где даже сохранился почерневший от времени или от соседства огня наст. Но как же снег до сих пор не тает? Ведь если они оказались в адском пламени онгона, то ничто холодное здесь просто не сможет удержаться. Однако, языки пламени водили хоровод вокруг островка базальта, а тот оставался холоден и покрыт снегом.

Более того, ледяные наросты по краям островка принялись расти. Так что в океане пламени возник пузырёк льда. А внутри пузырёк замыкался сам в себе, рос, расширялся, образовывая структуру из множества маленьких и больших пузырьков, соединённых меж собой такими же ледяными коридорами. Но вот что интересно: ледяные стенки пузырька не теряли огненного отсвета и блестели не хуже современных неоновых ламп.

В общем, Шурочка с Тришкой угодили в какой-то совсем иной мир, где даже физическая конституция совсем другая, неподдающаяся пониманию простым человеческим умом. Девушка подозревала, что перед ними возникает мир с самого своего физического возникновения. Скорее всего, так и было, потому что ледяной пузырёк продолжал расти, а соединяющие коридоры меж этими ледяными комнатами стали похожи на пешеходные дорожки.

Но только девушка с парнем вышли из отпущенного им пространства, то есть ледяной комнатки с базальтовым полом, сразу же мерцание пламени онгона в ледяных стенах замедлилось, выровнялось и превратилось в совсем не раздражающий свет, льющийся отовсюду. Наша парочка прошла анфиладой одинаковых комнат, почти ничем не отличавшихся друг от друга в царстве ледяного безмолвия. Но неожиданно они оказались на такой же ледяной балюстраде, под которой внизу раскинулся красивый белый город с куполами многоэтажных зданий, пронзённых игольчатыми шпилями местных колоколен. Колокольни, если это всё-таки были они, пронзали купола зданий под разными углами, а на некоторых крышах было даже несколько штук. Такое здание сразу же напоминало свернувшегося в клубок ёжика, вернее, дикобраза.

– Здорово! – не удержалась от восклицания Саша. – Подземный город! Я же знала, что у нас есть соседи.

– С чего ты взяла, что подземный? – хмыкнул Тришка и показал рукой вверх, где окольцованное льдом пространство вырывалось к ясному голубому небу.

– Ух ты! Здорово! – снова поразилась Шура. – Выходит, мы попали в другое измерение? Потому что таких городов на земле не было.

– Ты имеешь ввиду, когда прародители землян бегали в шкурах?

– Эх ты, темнота, – усмехнулась Саша. – Цивилизация на земле существовала за тридцать тысяч лет до Рождества Христова, то есть задолго до оледенения, до одичания, до… в общем, до выбора агрессивного пути на самых законных основаниях.

– Куда тебя понесло, девочка? – поднял брови Тришка. – Что ты можешь знать о истории человечества и откуда?

В памяти девушки сразу возникло путешествие в горах Тибета вместе с монахами жёлтой религии Бон-По, но она решила не затевать диспут.

– Гляди-ка, – перевела Шура разговор на другую тему. – Вон там начинается ледниковая дорожка, прямо как в сноуборде или на американских горках. Рискнём?

– Рискнуть всегда можно, важно хорошо рискнуть. Не возражаешь?

– И как же здесь, в этой ледяной пустыне, можно что-то хорошо сделать? – задала встречный вопрос девушка. – Неужели найдёшь забытые кем-то волшебные санки?