Жан Батист кое-как выучился латыни, и она стала его единственным иностранным языком, если, конечно, не считать французского, которому со временем тоже пришлось учиться — правда, уже на ходу.

Вообще живой и подвижный нрав Батиста мало располагал к учёбе, его интересовали больше река, лес, горы и обитавшая в них живность, а также игры с друзьями. Два его друга детства — Луи Мари (де) Кан и Жан Пьер Гре — последуют за ним потом в Швецию. С друзьями Жан Батист больше занимался тренировкой тела, нежели тренировкой ума, чем очень расстраивал своих родителей. Образцом поведения для него были люди с оружием, добившиеся почёта и известности не за столом и за чтением книг, а в боях и походах. У всех мальчишек самым почитаемым героем был, конечно, знаменитый король Франции Генрих IV, убитый в 1610 году на улице Парижа.

Некоторые биографы утверждают, что семнадцатилетний Бернадот тайно от всех мечтал о большой власти и влиянии на людей. Скорее всего, это свидетельствовало не о тщеславии, а о непосредственности и наивности его юношеской незрелой натуры. Шведский биограф Бернадота Антон Блумберг нашёл, что «в характере молодого человека всегда было какое-то нордическое, как у викингов, беспокойство и дух авантюризма». Бьющее через край мужество, не отступавшее ни перед какой-либо опасностью, непреодолимая любовь к свободе, сопереживание с униженными и оскорблёнными, благородство по отношению к слабым и побеждённым, — всё это, считает Блумберг, черты характера бывших жителей Скандинавии — викингов. Может быть, оно так и есть, не будем спорить. Полагаем, со своей стороны, что справедливо отмеченные шведом выше качества Жана Батиста так же хорошо могли произрасти из его наваррско-гасконской натуры.

Жану Батисту исполнилось 15 лет, когда папа Анри послал его работать юристом-практикантом к мэтру Жану Пьеру Батсаллю, прокуратору суда высшей инстанции при т. н. Наваррском парламенте. Но 31 марта 1780 года отец неожиданно умер, и материальное положение семьи немедленно и резко ухудшилось. И тогда младший Бернадот решил сменить занятие и стать военным. Отца, который ни за что не хотел видеть сына на этом поприще, уже не было, а мать, которая его очень любила, препятствовать пожеланиям сына либо не захотела, либо не смогла. Многие в городе посчитали такой выбор довольно странным — профессия солдата в тогдашней Франции особой популярностью не пользовалась. Но выбирать особенно не приходилось: юриспруденция Титу ни в малой степени не интересовала, нужно было помогать семье, а он изо всех сил рвался из родительского дома на волю, тем более что одновременно с ним в армию завербовался закадычный друг Ж.П. Гре.

Осенним утром 1780 года Бернадот обратился к капитану полка Рояль-ля-Марин по фамилии де Лассю и заявил о своём желании служить в полку волонтёром. Капитан, уроженец Беарна, приехал в По как раз с вербовочным заданием и принял юного волонтёра чуть ли не с распростёртыми объятиями. Полку, несшему службу в колониях и портовых городах, срочно требовалось солдатское пополнение. Он потребовал от Жана Батиста справку с места жительства, но волонтёр обращаться за ней в По не захотел. А. Блумберг утверждает, что он боялся попасться на глаза отцу, потому что сбежал в полк, не получив на это его благословения. Возможно, Жан Батист стеснялся также общественного мнения городка, жители которого вряд ли бы одобрили, что сын уважаемого и почтенного юриста поступает на службу рядовым в армию короля.

Капитан Лассю выручил волонтёра и достал соответствующую справку в мэрии ближайшей коммуны Биллери. 3 сентября 1780 года он был внесён в списки рядовых полка и, получив на руки 100 ливров, отправился служить к месту его дислокации в местечко Коллиур. Друг семьи, месье Клавери, в дорогу новобранцу подарил луидор.

Первый контракт с армией был подписан на 8 лет.

Сохранилось описание внешнего вида молодого рекрута: тёмные волосы, карие глаза, длинный нос, маленький рот и короткий подбородок; рост 178 см, но молодой человек ещё продолжал расти и скоро достиг планки в 185 см. Вопреки своему названию, полк никакого отношения к флоту не имел и принадлежал к пехоте.

Набор в армию Франции осуществлялся тогда в основном путём набора рекрутов. Офицерские должности в ней могли занимать только дворяне. Все звания можно было купить за деньги, поэтому встретить в армии богатого двадцатилетнего полковника-бездельника было так же естественно, как нищего на паперти. Перед революцией 1789 года во французской армии насчитывалось 1171 генерал, среди которых было 10 маршалов и 164 генерал-лейтенанта. В Генеральный штаб можно было попасть только по рекомендации.

На стороне офицерского меньшинства были власть, сила, почести, деньги, свободное время, отличное питание, удовольствия жизни, а на стороне рядовых солдат — бесправное рабство, презрение, тяжёлый труд, принудительная или обманная вербовка, никаких надежд на продвижение по службе, 6 су в день на пропитание, тесная кровать на 2 или 3 человек, телесные наказания, пинки, рукоприкладство, болезни. Царём и богом в полку был полковник, в его власти было всё, в том числе утаивание от солдат последних денег и перекладывание их в свой карман.

Не лучше обстояло дело и с профессиональной подготовкой офицерского корпуса. Мало кто от лейтенанта до генерала интересовался военным делом (некоторое исключение составляли лишь артиллеристы), армия рассматривалась ими как средство для занятия соответствующего места в обществе. «Моральный дух в офицерском корпусе настолько низок, — говорил в 1742 году маршал Бель-Исль, — что мне не хочется называть по именам частные его проявления, чтобы не позорить нацию». Молодому офицеру внушали, что самое главное в жизни — соблазнять женщин, иметь лучшего портного в городе, покупать духи у лучшего парфюмера страны, кататься в собственном экипаже и иметь слуг в золочёных ливреях.