Удобная возможность для ужесточения политики в Армении представилась уже в начале 440-х гг. К этому времени на среднеазиатской границе Персии вновь активизировались племена эфталитов, для борьбы с ними требовались дополнительные военные силы. С целью организации обороны северо-восточных рубежей своих владений Ездегерд II мобилизовал армянскую конницу, считавшуюся одной из лучших (если не лучшей) в Передней Азии, и перевел ее в Мервский оазис (хотя при заключении договора в 387 г. армянам было обещано не выводить из страны их воинские контингенты), где она находилась в течение семи лет (с 442 по 449 г.). В результате Армения оказалась беззащитной перед Сасанидами.

Вскоре в Армении была проведена перепись населения, в ходе которой были учтены все жители, подлежавшие налогообложению. Это привело к резкому усилению налогового гнета. Кроме того, на должность марзпана вместо представителя местной знати был поставлен наместник из числа персов, а верховным судьей назначен зороастрийский священник — мобед. Следующим шагом было требование отречься от христианства и перейти в зороастризм. Это переполнило чашу терпения армянского народа, и в 450–451 гг. вспыхнуло восстание. Главным итогом этого события стал отказ Сасанидов от насаждения в Армении зороастризма и сохранение духовной и культурной независимости страны, что было крайне важно для дальнейшего развития отношений между Византией и Персией. Армения избежала культурной ассимиляции и не превратилась в рядовую периферийную часть сасанидского Ирана, оставшись своего рода буферной зоной между двумя державами, что в перспективе значительно облегчило Византийской империи оборону своих восточных рубежей.

После смерти Ездегерда II (457) в Иране началась борьба за власть между двумя его сыновьями — Ормиздом и Перозом. Ситуация осложнялась еще и тем, что примерно в это же время на востоке Персия была вынуждена вступить в войну с кидаритами, продолжавшуюся до конца 460-х гг. При помощи эфталитов и перешедшей на его сторону иранской знати Пероз нанес поражение войскам захватившего трон Ормизда III (457–459) и стал царем (459–484). Однако эфталиты оказались крайне ненадежными союзниками нового царя. Вскоре во главе с Ахшунваром они вторглись на территорию Хорасана и нанесли войскам Пероза сокрушительное поражение; сам шаханшах попал в плен и был вынужден заплатить за себя огромный выкуп, а до полной его выплаты царевич Кавад (сын Пероза) оставался у эфталитов в качестве заложника. В дополнение к этому персы уступили эфталитам значительную территорию по левому берегу Амударьи.

Через некоторое время Пероз организовал ответный поход против эфталитов с целью взять реванш за недавнее поражение. Однако вторая кампания закончилась еще более трагично: эфталиты заманили персидское войско в заранее подготовленную ловушку, и оно было уничтожено, причем погиб и сам Пероз. Персия была вынуждена выплачивать эфталитам дань, величина которой, судя по всему, была очень значительна; один из персидских военачальников заявил, что «такое большое и свободное государство отдал он [Пероз. — В. Д.] в рабство эфталитам, и из этого жестокого рабства Иранское государство, сколько оно будет существовать, никогда не сможет освободиться». О больших размерах дани говорит и тот факт, что даже после гибели Пероза его сын Кавад (488–531) был вынужден изыскивать средства для выплаты эфталитам необходимой суммы.

Для решения возникшей проблемы Кавад обратился за финансовой помощью к Византии, с которой после договора 442 г. у Персии были в целом добрососедские отношения. Однако именно эта просьба Кавада положила конец мирному сосуществованию двух держав. Император Анастасий (491–518) после обсуждения создавшегося положения со своими приближенными ответил Каваду отказом, справедливо полагая, что империи выгоднее не помогать персам в борьбе с эфталитами, а наблюдать за тем, как противники ослабляют друг друга. Отказ Анастасия Кавад воспринял как личное оскорбление и начал готовиться к новой войне с Византией.

Весной 502 г. Кавад, заключив союз с эфталитами, вторгся из Персоармении в армянские владения Византии. Персидская армия действовала весьма успешно: ею был захвачен крупный приграничный город Феодосиополь и разорена прилегающая к нему обширная территория. Затем, уже осенью, армия Кавада подошла к Амиде. В городе в этот момент не было гарнизона, и все тяготы обороны легли на плечи самих горожан.

Сначала персы попытались разрушить стены Амиды при помощи таранов, но защитники укреплений умело нейтрализовали действие осадных машин с помощью разного рода хитроумных приспособлений. Поняв, что сделать пролом в стене не удастся, Кавад изменил тактику действий: он приказал соорудить напротив одного из участков городской стены искусственную земляную насыпь, которая должна была превосходить по высоте укрепления Амиды, что позволило бы персам успешно поражать амидян, защищавших стены. Однако планам царя вновь не суждено было сбыться: под насыпь с территории города был прорыт подземный ход, через него незаметно удалили большое количество земли из-под возводимой персами насыпи. В итоге, когда воины Кавада взошли на внешне совершенно обыкновенный холм, он провалился под тяжестью большого количества людей, похоронив под собой множество осаждавших крепость.

Царь оказался в сложном положении; идти дальше, в глубь византийских владений, оставив в тылу такую мощную крепость, как Амида, было слишком рискованно, в то же время надвигалась зима, и войско должно было возвращаться на родину. Нужно было срочно принимать какое-то решение. И в это время судьба преподнесла Каваду неожиданный подарок. Один из воинов совершенно случайно заметил старый, плохо замаскированный подземный ход, который, как выяснилось в ходе разведки, вел внутрь города. Ночью по этому ходу персы скрытно проникли в Амиду и быстро овладели одной из крепостных башен. По их сигналу осаждавшие крепость бросились на штурм. Завязалась ожесточенная схватка, исход ее долго был неясен, но амидяне сумели мобилизовать свои силы, и постепенно наметился перевес в их пользу. Однако в самый критический момент боя Кавад лично бросился к стенам крепости и стал поражать мечом тех из своих воинов, которые в поиске спасения пытались спуститься со стен по осадным лестницам. Движимые страхом, персы с удвоенной энергией ринулись в атаку и, наконец, на восьмидесятый день осады овладели городом. В Амиде началась жестокая резня. Спасти положение попытался старик-священник, обратившийся к царю с просьбой прекратить избиение горожан. Охваченный гневом, Кавад воскликнул: «Почему вы решили воевать со мной?!» Умудренный старец, явно подыгрывая самолюбию царя, ответил: «Божья воля была передать тебе Амиду не по нашему решению, а в силу твоей доблести».

Эти слова понравились Каваду, и он отдал приказ о прекращении убийства жителей Амиды, разрешив, однако, солдатам разграбить город и обратить всех оставшихся в живых в рабство. Оставив в крепости тысячный гарнизон, шаханшах с остальным войском вернулся в Персию. Так, спустя почти полтора столетия (как и в 359 г., во время вторжения Шапура II) жители Амиды ценой собственных жизней вновь спасли восточные провинции империи от опустошительного нашествия персов. Если бы в Византийской империи существовало понятие «город-герой», то одним из первых таких городов, несомненно, должна была бы стать именно Амида.