Перевал венчался двумя седловинами, разделенными небольшим распадком. Преодолев его и оказавшись за второй седловиной, Курбатов подозвал Власевича.

— Позицию видите, подпоручик?

— Они пойдут по нашим следам и подниматься должны будут только ориентируясь на эти три сосны, — привалился плечом к одной из них Власевич. Некрасивое иссеченное фурункульными воронками лицо его оставалось спокойным и безучастным.

— Полагаюсь, как на лучшего стрелка. Если окажется, что группу красных ведет кто-то из наших двоих, первыми снимайте его.

— С превеликим удовольствием.

— Но если его преследуют, прикройте. И потом уходите вон к тому озерцу, сбивая овчарок со следа японским порошком и табаком. Мы движемся к Зельской. Отсюда до нее верст тридцать. Но след вы поведете на бурятский поселок Окмон.

— Могильная рулетка, ротмистр? — едва заметно ухмыльнулся Власевич, пристраивая карабин на замшелом камне между соснами.

«Позиция у него здесь действительно идеальная, — еще раз оценил местность Курбатов. — Только бы не выдал себя раньше времени. Хотя обойти его трудновато».

Метрах в двадцати ниже по склону вырисовывалась довольно заметная тропа, возникавшая слева, из-за медведеподобной скалы. Она так и манила к себе. Но именно на нее должен был поставить в своей «могильной рулетке» Власевич. Курбатов же повел группу вправо, по каменистому склону, изгибающемуся в сторону границы, то есть как бы возвращая их назад. Было ясно, что теперь придется делать солидный крюк, прежде чем удастся добраться до Зельской, но главное для него было — оторваться от погони. Тем более что пограничники уже наверняка предупредили ближайшие отряды приграничного заслона.

— Так мы скоро вообще останемся без людей, ротмистр, бросил на ходу подпоручик Тирбах.

— А кто вам сказал, что я собираюсь пройти Россию со всем табуном? — вполголоса спросил Курбатов.

— Простите, не посвящен.

— Первый серьезный разговор у нас с вами состоится после Читы. Второй — на берегу Волги.

— В любом случае можете положиться на меня, князь. Во всем, что бы ни…

— Судьба диверсанта, барон, — прервал его Курбатов. — Кульчицкий, идете последним. Отработать след.

Утихшая было перестрелка вновь возобновилась, но разгоралась она теперь значительно ближе, чем когда группа преодолевала распадок. И понять, подключился к ней Корецкий или это все еще воюет не сумевший вернуться за кордон поручик Радчук, было невозможно.

Багровое солнце прожигало вершину далекой горы, словно застрявшее в крепостной стене расплавленное ядро. Его лучи еще не могли развеять прохладу горного утра, однако группа спускалась вниз, где было теплее, и диверсантам казалось, будто теплело по мере того, как они приближались к солнцу.

В том направлении, куда они шли, гор уже не было, их сменяли небольшие лесистые сопки, в просвете между которыми виднелась крыша какого-то строения. Сверившись по карте, Курбатов определил, что это должна быть заброшенная заимка, которую охотники иногда использовали как лабаз и хижину для отдыха.

— Лучше обойти, — посоветовал Реутов, поняв, что ротмистр нацелился на хижину. — Уж она-то у красных давно на примете. Поняв, что имеют дело с диверсантами, они могут десантировать туда группу.

— Неужели поверят, что мы настолько наивны, чтобы устраивать себе отдых в заимке?

— Мне бы вашу уверенность, Курбатов, — иронично смерил его взглядом подполковник.

— Приучайтесь подчиняться с достоинством, господин Реутов. И помните: вы не на строевом плацу, а в боевой группе.

— Круто, ротмистр, круто.

До избушки оставалось метров двести, когда глухим эхом прошелся по горной долине карабин Власевича. Курбатов был поражен, до чего же далеко слышны здесь выстрелы.

— Первая ставка в «могильной рулетке», — прокомментировал Тирбах. Он был чуть пониже Курбатова, тем не менее рост его достигал почти метра девяносто, и все могучее тело с непомерно широкими, слегка заостренными к краям, плечами источало силу и спокойствие. Курбатову стыдно было признаться себе, но когда рядом появлялся этот оплетенный мышцами крепыш, он чувствовал себя как-то по особому уверенно.

— Красных ждут огорчения, — поддержал его Чолда-нов. На спуске он оступился и теперь заметно прихрамывал. Чтобы не отставать, штаб-ротмистр иногда по-медвежьи, переваливаясь с ноги на ногу, подбегал, совершая невероятно длинные прыжки на одной ноге. При этом рюкзак с патронами и консервами он переместил на грудь, поддерживая его у низа живота — Черный Кардинал патронов зря не тратит.