За Людовиком VII и Генрих II Английский признал законным папу Александра.

На Соборе в Тулузе Александр III, мужественный борец за свободу Церкви, получил полное признание. На всякого, кто осмелится оспаривать этот факт, должно было обрушиться проклятие ада. Принесли зажженные свечи, архиепископы, епископы и аббаты, а также короли английский и французский со своими свитами бросили свечи на землю и затоптали их, проклиная императорского папу.

Легат Виктора, Гвидо из Кремы, ничего не смог противопоставить решению Собора, и с гордо поднятой головой под защитой императорских штандартов покинул город. Теперь его патрона признавали только Богемия и Дания, зато он пользовался поддержкой могущественного Фридриха Барбароссы. Но авторитет Виктора IV неуклонно падал. Когда Александр на синоде, куда он созвал сторонников из числа духовенства Запада, вновь предал своего соперника анафеме, перед Виктором захлопнулись двери даже в Германии. Ожесточившийся и отчаявшийся, он просил у императора и получил разрешение возвратиться в свою итальянскую резиденцию в Кремоне.

26 апреля 1164 г. Виктор после тяжелой десятидневной агонии умер в Лукке, где некоторое время добывал деньги на свое существование путем не слишком успешного разбоя. Местные власти даже не позволили похоронить его в стенах города.

Смерть антипапы давала блестящую возможность Барбароссе примириться с Александром. Искушение было тем сильнее, что, казалось, сам Бог вынес приговор. Даже в ближайшем окружении покойного Виктора IV говорили: «Кто умирает, тот не прав, кто жив, тот блажен». Но злой гений Фридриха, Рейнальд фон Дассель, настаивал на продолжении борьбы.

После смерти антипапы римляне обратились к Александру с просьбой возвратиться в Рим. Он вернулся в ноябре 1165 г.

Рейнальд Дассельский, пожалованный в сан архиепископа Кёльнского, тут же убедил немногочисленную фракцию кардиналов — сторонников императора выбрать усопшему антипапе преемника. Им стал итальянец Гвидо из Кремы, племянник покойного Виктора IV, который принял имя Пасхалий III (22.4.1164–20.9.1168). Он был предан интересам дяди и оставался верен ему до конца. Все симпатии людей, строго придерживавшихся церковного начала, были на стороне Александра. Немецкий архиепископ Магдебургский, предпринявший паломничество в Святую землю и попавший в плен к туркам, дал обет перейти на сторону папы Александра, если Богу угодно будет освободить его от турецкого плена. А между тем на вюрцбургском рейхстаге (1165) Фридрих заставил всех присутствующих духовных и светских сановников поклясться никогда никого не выбирать в папы, кроме Пасхалия, а если он умрет, кого-нибудь из его же партии. Он чрезвычайно сурово поступал с теми, кто противился его воле. Иные со слезами подписывали это обязательство против своего убеждения.

Признанный империей, Пасхалий тем не менее приобретал все более многочисленных и решительных противников. Схизма продолжалась, усиливая партию Александра.

Император приказал немецкому духовенству безоговорочно признать Пасхалия, а светским князьям в шестидневный срок принести ему клятву в повиновении. Цистерианцы были изгнаны из Германии, прелаты, сомневающиеся в законности Пасхалия, лишены епархий.

Несмотря на происки неприятелей, Александр III продолжал свою «профессиональную» деятельность и на Соборе выступил с резким постановлением против еретиков Южной Франции. «…Так как еретики-катары весьма размножились в Гаскони и в округах городов Альби и Тулузы, свободно проповедуя там свои заблуждения и стараясь развратить простецов, мы объявляем им анафему с их покровителями и укрывателями….Если они умрут в своем грехе, их не должно хоронить среди христиан и служить по ним заупокойные обедни».

Александр III отправил Генриха, клервоского аббата, с заданием очистить от ереси Лавор и другие города. Ему были даны широчайшие полномочия. Легат папы ревностно выполнил веления своего господина. Кровь полилась рекой по всей Южной Франции. Тысячи стариков, женщин, детей были повешены, распяты на колесе, сожжены заживо, имущество их было конфисковано в казну короля и Святого Престола.

«Весь христианский мир, — пишет Перрен в своей «Истории альбигойцев», — был потрясен страшным зрелищем: люди, вздернутые на виселицах, сожженные на кострах, замученные пытками только за то, что они отдавали свои помыслы одному всевышнему Богу и отказывались верить в пустые церемонии, придуманные людьми».

Однако раскол в Церкви продолжался, что лишало германских епископов опоры, которую они находили в единой папской власти. Для них было чрезвычайно важно, чтобы схизма прекратилась, они даже готовы были признать Александра, лишь бы он, в свою очередь, признал епископов, назначенных его противником.

Теперь всё решалось в Вечном городе.

Вместе с прелатами-воинами архиепископами Христианом Майнцским и Рейнальдом Кёльнским антипапа Пасхалий двинулся к Риму. Встав лагерем у его стен, он призвал императора, написав ему: «Наступил час пожинать жатву и собирать виноград». Александр III покинул Латеранский дворец, который трудно было защищать, и укрылся в доме-крепости семьи Франджипани рядом с Колизеем, затем, переодетый паломником, бежал в Гаэту, затем в Беневент.

Барбаросса захватил Рим, хотя горожане, ненавидевшие его со времени коронации, героически пытались этому воспрепятствовать. Собор Св. Петра поспешно окружили рвами и превратили в крепость. Продержались защитники восемь дней. Войскам императора удалось ворваться через большие бронзовые ворота. По словам современников, алтарь был забрызган кровью, на мраморном полу нефа осталось множество мертвых и умирающих. Население Рима, еще раз испытавшее силу германского оружия, принуждено было вступить в соглашение с победителем. 20 июля 1167 г. преемник Виктора IV служил мессу в соборе Св. Петра. Затем он вторично возложил императорские короны на головы Штауфена и Беатрисы.

Чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что Фридрих — верный сын Церкви, с помощью папы Пасхалия он организовал торжественное причисление к лику святых Карла Великого (эта канонизация не была признана официальной Католической церковью. Все постановления Пасхалия III были аннулированы Третьим Латеранским собором в 1179 г.).

На юге Александр с помощью значительных денежных субсидий, полученных из Палермо, рассчитывал организовать оборону. Он был нацелен на борьбу и не учел, что лев может прикинуться лисицей.