Праздник начинается с ночи. В Козельске к нему готовились исподволь, остерегаясь преподобного отца Нифонта. Знали его крутой нрав и беспощадность в борьбе с остатками язычества. Но зов предков непреодолим. И люди тайно уходили в укромные места на Жиздре, чтобы там, в глуши, воскрешать обычаи далеких дней.

Нет в городе лучшей знахарки, чем старая Ярина. Разве что уступит лесной колдунье с Глухого урочища, поднимающей мертвых. Но до нее далеко, и не каждый отважится в такой путь. Сам отец Нифонт частенько пользовался Яриниными услугами. Будто и не знал, что ранним утром на Иванов день уходила Ярина в козельские поля и леса брать там травы разные, а потом лечить больных. Никто не знал, сколько лет старой избавительнице, а выглядит она всегда здоровой, готовой услужить людям.

По-разному готовились к ночи, у каждого свои надежды.

Ох и хороша же у Всеславны служанка Малуша! Лицо — кровь с молоком, румянец так и играет во всю щеку, пухленькие губы так и просят поцелуя. Русая коса до пят. На праздниках парни не сводили глаз с юной плясуньи. Заглядывался на нее Брачислав — молодой здоровый плечистый воин из дружины князя Всеволода. Да и Малуша при виде его вся загоралась, тупила взор. А что разжигает сердце юноши больше, чем неприступность и таинственность?

Но хотя и вознаграждены оказались упорство и терпение Брачислава, хотя и удалось ему сорвать поцелуй с девственных уст красавицы, сердце ее принадлежало прежде всего хозяйке. Трудно предположить, что сплотило девушек больше — юность или чужбина, только делились они всеми девичьими секретами, и не было у них друг от друга тайн. Княжне выбор Малуши пришелся по душе. Когда служанка задерживалась, Всеславна встречала ее смеющимися глазами, а та, рдея, рассказывала о крепких объятьях, жарких поцелуях возлюбленного. Но постепенно Малуша стала замечать, что Всеславна слушает ее рассеянно. В светлых глазах хозяйки все ярче проступала трудно скрываемая печаль. Малуша не спрашивала, ждала. Накануне Ивана Купалы как бы невзначай спросила, пойдет ли Всеславна на праздник. В ответ та неожиданно расплакалась и выплеснула наконец наружу свою тоску.

— Мало мы с ним встречались… Больной был, в беспамятстве, а когда пришел в себя, не позволял мне за собой ухаживать. А сам все пытался сделать что-нибудь приятное. Первое, что сделал, когда, слабенький еще, беспомощный, вышел из дома — нарвал мне букетик цветов. До сих пор их берегу. После того взгляда не осталось в моем сердце места ни для кого больше. А теперь вот не знаю, может, забыл он про меня. А может… — девушка на миг застыла, глядя в окно, — может, и в живых его уже нету. Но что бы с ним ни случилось — век его не забуду! — отчаянно закончила она.

— Всеславна, милая, что ты! — Малуша обняла хозяйку. — Будем надеяться, что Бог не допустит этого. Вернется твой суженый, а наше бабье дело — переживать за них. Но я вижу, — добавила она после небольшой паузы, — князь Всеволод вздыхает по тебе…

— Не хочу и слышать об этом прыще! — со злостью выкрикнула княжна, покраснев от волнения.

— Но он же князь! — У Малуши округлились глаза.

— Ну и что? А я — княжна! — с вызовом ответила девушка.

— Ох и трудно же тебе будет, Всеславна! Уж больно он коварен…

Время катило к обеду, а князь Всеволод все нежился на пуховых подушках. Рядом на приземистом табурете сидел его верный тиун. Они тихими голосами вели беседу.

— Так ты говоришь, все в порядке?

— Да, князь, я проверил. В домике уже все готово принять дорогую гостью. — Он захихикал.

— Ребят-то надежных подобрал?

— Брачислав, Росволод…

— Мало. Еще человека три нужно. А кони как?

— Лошадей сам отбирал. Ласточки! Вмиг домчат, не изволь сомневаться, — тиун приподнялся и добавил елейным голоском: — Главное, ты не подкачай, а мы свое дело знаем. Только смущает… как без договору-то? Княжна все-таки. Грех. — Он вздохнул.

— Княжна тоже девка, — отрезал Всеволод. — Сейчас не хочет, потом сама рада-радешенька будет, что в женки берут. А про грехи твои скажу отцу Нифонту, он простит. Ступай. Я еще вздремну. Ночка будет жаркая.

Тиун мялся.

— А по женской части… кто ей там прислуживать будет?

— Возьми кого-нибудь.

— Да кого, князь, брать? Кроме Деборы и некого. — Тиун беспомощно развел руками.

— Дебора, Дебора… Помнишь, братца я тогда… Жаль. Воевода помешал. Как она… не забыла? — Князь с надеждой посмотрел на слугу.

— Да что на ее, холопку, смотреть. Ты господин.

— Да, да. Забирай. — Всеволод повернулся к стене.

В это время Брачислав крутился около дома князя Василия, высматривая свою Малушу. Стоило ей зайти в курятник, как туда неслышно проскользнул и юноша. Жарко обняв, шепнул:

— Вечером, как договорились? Ответь!

— Да. — Ловко вывернувшись из его объятий, девушка подхватила лукошко и легко побежала к дому.

Когда солнце, обколесив за день полнеба, готовилось опуститься в свое ложе, люди толпами и в одиночку потекли на берега Жиздры. И понеслась над разбуженной рекой песня: