— Да это же у черта на куличках! — воскликнул князь, но отговаривать не стал. Лишь посоветовал взять побольше дружинников.

Но ни к какой Варваре княгиня не поехала. Стоило Чернигову скрыться из виду, как она приказала развернуть лошадей в сторону княжьей заимки.

Всеволод, что называется, успел и отоспаться, и отъесться. Куда только подевалось то жалостливо-униженное выражение лица, которое наблюдала сестра в день их встречи! Выглядел он на удивление свежо и бодро.

— Сестрица?! — воскликнул он, когда та вошла в его опочивальню. — Я уж думал, — затараторил он, — пропадать придется в этом медвежьем углу. Паршивой бабенки — и то не сыскать.

Сестра укоризненно покачала головой:

— У тебя, у дурня, все одно на уме. Лучше б подумал, как дальше жить будешь.

— Стоит нам с тобой встретиться, как ты только это и твердишь: «Как дальше жить будешь?» Тебя что, так волнует моя судьба? — рассмеялся Всеволод. — Ладно, — миролюбиво махнул он рукой, — не вечно же мне быть изгоем. Поверь, настанут времена, когда твой муженек будет ползать у моих ног, — он гордо вскинул голову.

— Уж не клад ли сыскал? — сестрица насмешливо посмотрела на братца. — Иль, может, женился на наследнице славного княжества?.. Ты мне лучше расскажи, как жил последнее время.

Она уселась на кровать, и князь понял, что просто так от нее уже не отделаться. Он присел напротив.

— Знаешь, сестра, мне не очень-то хочется вспоминать об этом. До сих пор стоит перед глазами пылающий город… Всюду кровь, трупы и… татары. Кажется, нет от них нигде спасения. Ведь только благодаря своей отваге и ловкости мне удалось избежать смерти…

— Люди говорят другое, — княгиня недоверчиво посмотрела на брата. — Недавно были в гостях купцы, один из них козелец. Он сказал, что ты трус и изменник.

Всеволод вскочил и нервно заходил по опочивальне. Остановившись напротив сестры, гневно выпалил:

— Я… трус?! Да, я был болен. Пролежал несколько дней дома. Все остальное время был на стене. Как все. Но стоило проболеть несколько дней, как записали в трусы. Это они злятся, что не устояли! Не смогли сбежать!

— Дыма без огня не бывает, — невозмутимо заметила княгиня.

Всеволод точно с цепи сорвался:

— И ты заодно с теми, кто готов меня оболгать?! Я-то, дурак, рассчитывал на твою помощь!..

— Послушай, глупенький, — сказала княгиня мягким голосом, — я хочу тебе только добра. — Она погладила его по голове, как мать в тяжелую для сына минуту. — Доверься мне, расскажи, облегчи душу.

— Я… я все тебе расскажу. Как на духу. Да, я не хотел умирать. Князья — за свои княжества, смерды — за землю. У какого-то паршивого кузнеца — и то есть своя кузня. А я — за что?! Только потому, что я русский? Я должен был сложить свою голову за какой-то ничтожный Козельск? Нет, я не дурак. И я сказался больным.

— Ну а дальше? — княгиня чувствовала, что подошла к главному.

И зазвучало признание:

— Когда ворвались татары… я действительно испугался. Эти нехристи никого не щадили. Что было делать? Но я нашел выход. Я зарылся в кучу навоза.

— Что?.. Зарылся в кучу навоза? — как-то отстраненно переспросила она.

— Да! А что мне оставалось? Умирать?.. Ты молчишь? — Всеволод опустился перед сестрой. От той самоуверенности, что поразила княгиню в первые минуты их сегодняшней встречи, не осталось и следа. Перед ней снова стоял жалкий, ничтожный человечек. Чтобы поскорее уйти от тяжелой темы, она проговорила:

— Князь Василий, сказывают, погиб на улицах города.

— Кто сказал? Опять тот купчишка? Да что он может знать?! — брат презрительно улыбнулся. — А мне, сестра, за хорошую деньгу, разумеется, рассказали о Василии…

— Я ведь тебя деньгой не обижаю, — поняла его намек княгиня. — Но… лишних и у меня нет.

— Я ничего не прошу, — Всеволод подошел к столу, взял кружку с квасом и отпил несколько глотков. Сестра терпеливо ждала. — Так вот что мне рассказали, — он ногой пододвинул табурет и сел. — Князь Василий в городе не погиб. — Сказав это, он выразительно посмотрел на княгиню.

Она покачала головой:

— Боюсь, плакала твоя деньга. Его тело видел тот купчина.

— Нет! То был не князь! В этом вся соль! То был малец в его одежде!

Княгиня молча ждала продолжения.

— Ты помнишь козельского воеводу? — спросил Всеволод. — Сечу?..

— А как же. Такого век не забудешь.

— Так он выкинул вот какую штучку. Заставил сколотить ладьи, посадил в них детишек, а сам с дружиной вышел из города и так вдарил по татарам, что те вынуждены были отступить. Тем самым проход к реке был открыт. Аскольд, его сынок, — последние слова князь произнес не без ехидства, — с малой дружиной и детьми бежали от татар по реке. Признаюсь, сестра, много бед мне принес воевода, но за этот поступок я прощаю ему все его прегрешения.