Моя собака никогда не переставала удивлять меня. Она всегда преследовала кроликов в поле и, казалось, инстинктивно знала, как избавить их от страданий буквально за секунду, если они были больны или травмированы. Она никогда не играла с ними, никогда не развлекалась, издеваясь над несчастными: один быстрый укус, и они умирали. А ведь она ни на мгновение не переставала быть собакой с убийственными зубами, когда проявила заботу о крошечном новорожденном ягненке. С течением времени я поняла, что имею дело с живым существом, которое умеет сострадать.

Наш первый барашек, купленный на рынке, Тедди, вырос в крупного двухлетнего барана, который без усилий стал производителем. Его имя, которое очень шло ему, когда он был милым малышом, не совсем вязалось с двумястами фунтами его нынешнего веса. Как мы потом выяснили, по мере взросления бараны (и бычки), вскормленные из бутылки, могут проявлять исключительную непочтительность к своим заводчикам. Они относятся к ним не как к людям, а как к другим таким же баранам (или быкам). Может быть, Тедди вел себя всего лишь игриво, когда нападал на нас, но нам было совсем не весело. Играя, он бежал к нам на всех парах, делал мощные двухъярдовые прыжки и врезался своей костлявой головой в меня или Тони где-то на уровне бедра. Это, безусловно, выглядело опасным делом, но мы верили, что сможем справиться. Рогов у него не было, что в итоге только затруднило обращение с ним в те минуты, когда он нападал на нас. Если бы у него были рога, нам хотя бы было за что схватиться и как-то удержать его голову под контролем, но она была гладкой и безрогой, в общем, самый настоящий таран. Поначалу было довольно забавно уклоняться от его нападок, однако со временем они приобрели более зловещий оттенок.

Как-то я была дома одна и, по традиции, после обеда отправилась с собаками в поле. Мы уже возвращались, собаки принюхивались, стараясь учуять интересные запахи в пределах восьми акров нашего поля, как вдруг я увидела, что ко мне на порядочной скорости приближается Тедди. К сожалению, у меня не было при себе палки или крюка, я оказалась слишком далеко от края поля, чтобы найти укрытие, и была практически беспомощна. Я не знала, что делать. Я вытянула руки и закричала на него, тщетно надеясь отразить нападение, но дело казалось безнадежным: Тедди был необычайно серьезно настроен в этот раз. Как я и боялась, баран оторвался от земли и полетел на меня, целясь в бедро. Я подпрыгнула. Он врезался в меня всей тяжестью своего веса. Я свалилась на землю, крича от боли, попыталась встать, чувствуя себя совсем беспомощной на земле, но поняла, что не в силах сделать это достаточно быстро, чтобы спастись. Тедди отбежал, а затем развернулся и стал готовиться к очередной атаке. Самым скверным было то, что на сей раз он приближался уже не только к моим ногам, но и к голове, и я поняла, что если не встану, то последствия могут быть самыми серьезными. Ноги не слушались, а я беспомощно смотрела на Тедди, который разбегался для нового прыжка. Все, что пришло на ум, было попытаться изогнуться, чтобы он не ударил меня по голове, и прикрыть лицо руками, но глаза барана сверкали неумолимой жаждой крови, и он опустил свою голову, чтобы она пришлась на линию моего лица.

Я закрыла глаза, когда он приблизился ко мне на расстояние пары футов, и отвернулась от него. Другого выхода у меня не было. Я ждала, когда же случится удар, и отстраненно – как, наверно, делают и другие люди в схожих ситуациях, – подумала: «Ну вот и все, я сейчас умру». Но ожидаемого удара так и не последовало. Несколько секунд спустя я с изумлением открыла глаза и увидела Эйс, вцепившуюся в ухо Тедди. В последний раз, когда я видела ее, она находилась на другом краю поля и не обращала на нас никакого внимания. Но ей как-то удалось пересечь поле в несколько секунд и вклиниться между нами, и она отвлекла буяна. Я даже не заметила, как она приблизилась к нам. Эйс бегала вокруг барана кругами и щипала его ухо каждый раз, когда он переключал свое внимание на меня. К счастью, она была более ловкой и изворотливой, чем я, и ей удавалось легко увертываться от его нападок. В конце концов у меня получилось встать на ноги, и я захромала в сторону дома. Опасность еще не миновала, но и Эйс понимала это, так что она продолжала кружить вокруг Тедди, отвлекать его, концентрируя его внимание на себе до тех пор, пока я не добралась до ворот и не оказалась в безопасности. Затем она отстала от него и понеслась по полю, чтобы принять мою бесконечную благодарность. Когда позднее мы взглянули на ухо Тедди (которого к тому времени привязали подобающим образом), выяснилось, что она не оставила на его коже ни царапины, проявив необычайную аккуратность и осторожность даже в такой опасной ситуации.

На другой день Тони мрачно протянул мне номер ежедневной газеты, в одной из статей которой сообщалось: фермер из Йоркшира был убит бараном, которого он выкормил из бутылки. Баран ударил его в бедро, повалил наземь и ударил вновь, целясь в голову. У фермера произошел перелом черепа, и нашли его уже мертвым. Боже мой… если бы не Эйс… я бы тоже умерла. Тедди должен был покинуть нас, мы сошлись в этом мнении, но мы не могли допустить, чтобы его убили. Он был здоровым, великолепным представителем своего вида. Безусловно, должен был найтись кто-то, готовый приютить его. Пока этого не произошло, мы держали его на привязи в небольшом загоне. Хвала небесам, вскоре нашлась опытная и понимающая женщина из местных, которая сказала, что готова взять Тедди. Она заверила нас, что все, что ему нужно, – это более многочисленное стадо. Как только рядом с ним будет много овец, все стабилизируется. Она была права, и жизнь Тедди сложилась хорошо.

В тот день, когда баран напал на женщину, Эйс находилась на другом краю поля, опустив нос, подняв хвост и слегка покачиваясь. Трава была сухой, высокой, начинающей желтеть, но все еще являла собой средоточие самых разных запахов. Накануне ночью прошел дождь, и капли воды цеплялись за листья точно так же, как запах цеплялся за капли воды. Кое-где чертополох высовывал свои фиолетовые головки из травы, и красные мотыльки роились возле них в поисках пищи. Эйс подняла голову и втянула ноздрями воздух. Калейдоскоп запахов окружал ее, приносимый дуновениями ветерка. Он дурманил голову. Эйс вновь склонила голову, пытаясь сосредоточиться на запахах, идущих от земли. Тут и там пахло лошадиной и овечьей мочой, имевшей кисловатый, острый запах, который проникал в листву, Кроме того, каждое животное оставляло свой индивидуальный запах. Выделялся глубокий, сухой, резкий и богатый запах лисы, травянистый запах кроликов, восхитительный мускусный запах ласок и горностаев.

Барсуки явно тоже побывали на поле, и она нашла волнующее место, где невезучий еж повстречал свою смерть в лапах одного из этих черно-белых созданий. Как-то раз Эйс подобрала заблудившегося ежа, очень осторожно, чтобы не поранить и не переломить позвонки, но хозяйка мягко укорила ее и вернула ежа в длинную траву, так что теперь она оставляла ежей в покое. К барсукам она относилась с большим уважением, поскольку они, надо понимать, были в состоянии съесть ежа, несмотря на его острые иголки. Чуть поодаль пучки пушистого кроличьего меха указывали на то место, где в темноте амбарная сова беззвучно подлетела к зверьку и, ухая, утащила с собой. По ночам на полях кипела жизнь. Кролики представляли особый интерес, потому что люди относились к ним как к милым и нежным созданиям, тогда как Эйс по опыту знала, что они могут быть очень агрессивны, особенно самцы. Их острые коготки вполне могли вспороть брюхо нападающему, когда кролик пускал в действие свои царапучие задние лапы. Самыми опасными животными, помимо барсуков и лис, с которыми доводилось столкнуться Эйс, были горностаи и ласки. Эти маленькие звери могли убить кролика в мгновение ока, а запах, который они издавали в напуганном состоянии, вызывал сильное слезотечение. Эйс научилась ощущать присутствие этих столь непохожих на всю прочую живность созданий, когда ее люди не замечали вокруг ни малейших признаков таковых. Казалось, люди имели очень смутные представления о том разнообразии представителей фауны, которые жили и умирали на их земле.

Прошлым летом произошло событие, поразившее Эйс до глубины души. На поле приехали тракторы и скосили длинную траву. Груды сохнущей травы были уложены в ровные ряды и оставлены досыхать на солнце. В тот вечер, когда собак выпустили погулять, поле предстало перед ними абсолютно пустым, лишенным всех животных. Однако несколько дней спустя, когда их выпустили на прогулку, а быстро желтеющие кипы травы были перевернуты, они увидели, как из-под сена прямо-таки реками потекли мыши, бегущие по короткой стерне в поисках нового укрытия. Прошло еще несколько дней, траву вновь переворошили и подняли на большую машину. Машина выплевывала сено обратно уже связанным в ровные брикеты. Мыши, полевки и кролики забегали по полю, преследуемые собаками и залетной пустельгой. Потенциальных жертв вокруг стало так много, что большинству из них удалось унести лапы прочь из этого хаоса и нырнуть под спасительную изгородь.