Год в колчаковском застенке
Пользуясь богатым опытом прежнего скитания по царским тюрьмам, мне удалось с большим трудом сохранить дневник, который я писал урывками в колчаковском застенке — иначе в Екатеринбургской центральной тюрьме №1 (При Колчаке этих «номеров» развелось множество). При частых, порой внезапных, обысках приходилось прибегать ко всякого рода ухищрениям, чтобы спасти дневник: обертывать листки его вокруг тела и забинтовывать их, прятать в сапоги, в печку под пепел и т. д. И дневник удалось сохранить до прилета на Урал Красных Орлов, мощным взмахом своих крыльев разбивших тяжелые цепи, в которых без малого год томило нас «славное» колчаковское правительство. Горячее спасибо т. т. бойцам Красной армии — они воистину воскресили, как из мертвых, нас немногих, уцелевших от сыпного тифа, свирепствовавшего в переполненных екатеринбургских тюрьмах, от избиений, карцеров и расстрелов... — (Автор)
Дневник заключенного
27 июля 1918 г.—14 июля 1919 г.
«Бывали xyжe времена, Но
не бЫло подлей».НЕКРАСОВ.
Пользуясь богатым опытом прежнего скитания по царским тюрьмам,
мне удалось с большим трудом сохранить дневник, который я писал
урывками в колчаковском застенке—иначе в Екатеринбургской
центральной тюрьме № I (При Колчаке этих „номеров“ развелось
множество).
При частых, порой внезапных, обысках приходилось прибегать ко
всякого рода ухищрениям, чтобы спасти дневник: обертывать листки его
вокруг тола и забинтовывать их, прятать в сапоги, в печку под пепел и т. д.
И дневник удалось сохранить до прилета на Урал Красных Орлов, мощным
взмахом своих крыльев разбивших тяжелые цепи, в которых без малого год
томило нас .»славное“ колчаковское правительство.
Горячее спасибо т. т. бойцам Красной армии—они воистину
воскресили, как из мертвых, нас немногих, уцелевших от сыпного тифа,
свирепствовавшего в переполненных екатеринбургских тюрьмах, от
избиений, карцеров л расстрелов...
Автору „ дневника“ пришлось погостить — иной раз; подолгу — во
многих николаевских тюрьмах; колчаковский застенок оказался гнусней их
всех.
Теперь, в 6-ю годовщину Великого Красного Октября, принесшего с
собой неминуемую гибель всякой колчаковщине, хотя бы временно и
овладевшей позициями,, считаю своевременным отдать в печать чудом
уцелевший дневник и некоторые документы, достаточно ярко рисующие
палачество и издевательство колчаковцев над заключенными и хамское
прислужничество им чиновничьей ж буржуазной сволочи.
.
X-
Получив от наробраза, где я заведывал театральным1 отделом,
месячный отпуск, я поселился на даче в Шарташе.
.... На третий день но приходе белых, был (по доносу)-
Слышу слова одного из них, юноши, на вид красноармейца:
—
Что это, протестует он, не дают даже уведомить семью об
аресте.
—
А большевики разве давали,—доносится ответ. Бросали в
тюрьму безо всяких.
—
Но ведь я не большевик, а...
—
Левый эсер, чтоли? Одна сволочь ...
После каких то записей и опросов, ведут наверх, на хоры клуба и
здесь встречаю знакомых, как и я не успевших покинуть Екатеринбург,
или не ожидавших ареста.
f Чтобы было мягче спать, некоторые стлали на столы I извлеченные из
шкафа старые советские дела, заменявшие тюфяк.
.
—
Я не только стою—я сплю на советской плат- | форме, сострил
кто-то.
Тяжелое впечатление, помнится, оставил один штрих в общей
картине: на ночь сторожить нас поставили двух
юнцов —гимназистов, вооруженных винтовками, с которыми они не
умели даже как следует обращаться
В одном из них узнал хорошо знакомого мне маль; чугана.
Увлеченным в мутный поток подросткам, видно, было как-то
неловко в роли тюремщиков.
Спать предоставлялось на полу. Администрация „дома“
возглавлялась пожилым смотрителем, который избегал всяких
об‘яснений с заключенными. Питание состояло из 1/2 Фук. хлеба и