Наташа шла по заученному давно маршруту. Шла и думала, что мог означать её сон.

Очередная шутка её воображения, или это все было правдой.

Обогнув несколько улочек, Наташа подошла к большому железному забору. Там за забором, лес, и люди которых она больше не увидит.

Прошла главные ворота.

Ночной сторож проводил её молчаливым взглядом. Он проработал на этом месте очень долго, чтобы удивляться столь ранним 'посетителям'.

Наташа прошла по бетонным дорожкам, завернула на нужную аллею и остановилась у небольшой оградки, внутри которой три креста, небольшая мраморная плита, фотография и много цветов.

– Здравствуйте, мои родные, - на глазах слезы.

Наташа подошла к каждому кресту и обняла, мечтая хоть один разочек обнять любимых людей.

Обнять... сказать как сильно любит... попросить прощения за все плохое... вдыхать запах, и просто стоять чувствуя такое родное тепло.

– Мне так вас не хватает...
– села прямо на землю, напротив крестов.
– Я скучала. Боже как сильно я по вам скучаю.

Слезы стекали с глаз и медленно падали на сжатые, побелевшие руки.

Наташа плакала и говорила, смотря на фотографию родных.

Рассказывала как живет теперь без них (а живет ли). Что творится в компании, и о том что узнала от следователя.

Ей так хотелось чтобы родители дали совет, что делать со всем что она узнала. И где найти ответы на оставшиеся, но такие важные вопросы.

Она говорила пока не кончились слова и силы. А потом, после только слезы стекали по её щекам.

– Они не хотели бы чтобы ты плакала.

Глава 14.

Миша лежал в темной комнате. С окна на стену напротив, падал свет уличных фонарей и фар машин.

Миша лежал заложив руки под голову. А в ушах все еще звучали услышанные сегодня слова.

' -Есть предположение что это кто-то из бизнеса вашего отца. Может быть и из компании.

– Я здороваюсь каждый день с убийцей своих родных'.

Миша почему-то поддержал предположение следователя.

Кто мог знать Громова хорошо, кроме его родных, как не близкие друзья или коллеги.

'Косметикс плюс' лакомый кусок и будет неудивительно если кто-то из компаньонов Громова решил прибрать все в свои руки.

'Только кто?' - вот эту загадку Миша и хотел решить.

В голове у него крутилось сотня вариантов, но он даже не мог предположить что сейчас творилось на душе и в голове у Наташи. Он очень переживал за нее.

Долго поворочавшись в постели, он заснул беспокойным сном.

***

Миша подскочил на постели, и бросился к телефону. Каким-то непонятным образом, он успел первым, втайне порадовавшись этому, ведь предчувствие было гаденькое.

– Я слушаю.

– Квартира Морозовых? Могу я поговорить с Ольгой Михайловной?

– Я Михаил Морозов, - он ни за что не отдаст сейчас трубку стоящей у двери в комнату матери. "Что-то произошло".

– Следователь Киреев...Морозов Юрий Анатольевич, ваш отец?

– Д..Да, - Миша не мог оторвать глаз от лица мамы.

– В полпервого ночи в районе северо-запада ваш отец влетел в железобетонный столб. Он погиб на месте. Мои соболезнования.

Крупные слезы стекали по бледной щеке мама, она будто слышала эти странные слова.

***

Миша шел по аллеям кладбища. Дошел до сердцу больного места, и открыл калитку.

– Здравствуй, отец.

Почему ему приснился этот сон, парень не знал. Ему уже давно перестали сниться сны, просто он старался не спать а если спал, то вокруг была одна пустота, темная-темная пустота.

Миша погладил небольшой мраморный памятник, фотографию, и отойдя на несколько шагов сел на лавочку.

Сколько он здесь не был? Месяц? Здесь определенно что-то поменялось. Молодая трава была явно недавно повыдергана. Провел пальцем по столику, затем по оградке, все было свежевыкрашенным.

Миша давно собирался это сделать, но из-за работы, и маминого здоровья оставлял все на 'чуть позже'.

В небольшой вазочке которую Миша, под руководством мамы, закопал в землю стояли несколько тюльпанчиков.

Парень даже подошел ближе, и потрогал яркие бутоны. Миша не мог и представить что искусственные цветы могут выглядеть как настоящие.

– Кто же к тебе приходил, пап?

Ни бабушек, ни дедушек у Миши не осталось. Давно умерли, и то в другом городе. Других родственников, кроме мамы не было, если только...
– Стас?
– спросил смотря на отца. Будто фотография на холодном мраморе могла дать ответ.