Но с тех пор его взгляды изменились. Теперь он – крепкий орешек. И ни в коем случае не позволит себя одурачить. Если у них с Эйвери что-то будет – и хорошо. Но решение зависит только от нее.

– Эй, ты слышал, что я тебе сказал? – буркнул Люк.

– О чем?

– Чтобы ты сматывал удочки. И поднимал паруса, если прибегать к моряцким аналогиям.

– Что ты понимаешь в моряцких делах? Или в женщинах, если на то пошло?

Люк несколько секунд смотрел куда-то вдаль, а потом выдавил из себя:

– И в самом деле…

Эйвери сидела в стильном ресторанчике, навевающем ассоциации с пятидесятыми годами прошлого века, когда всюду звучала песенка «Поцелуй меня» в исполнении Розмари Клуни. Люк запаздывал на свидание, и Эйвери посмотрелась в зеркало. Ее волосы были убраны в сложный узел на затылке. Элегантный, платинового оттенка лиф приковывал взоры мужчин, а слегка расклешенные темные брюки подчеркивали линии бедер. Ее любимые сережки с бриллиантами поблескивали в теплом золотистом свете новозеландских фонарей на высоких треногах.

Шансов у Люка не осталось.

Ничуть об этом не сожалея, она посмотрела в окно и на секунду представила, что видит в нем темные кудри другого мужчины.

Вообще-то с какой стати? Ведь Джона целовал ее словно из сочувствия. Надо бы поставить точку в этой интрижке. Затем она сюда и пришла. Только сердцу не прикажешь. Оно знать не знает никаких двуликих поцелуев.

Нежданно-негаданно в окне мелькнул знакомый силуэт, рядом с Люком. У Эйвери душа в пятки ушла. Вот так сюрприз! Пришел Джона. С Люком. И судя по всему, оба подшофе. У Эйвери поджилки затряслись от волнения.

– Привет, детка! Извини за опоздание.

Эйвери повернулась и увидела Клаудию. Ее тонкие светлые волосы скрепляла серебристая заколка, и – наконец не в деловом костюме – она выглядела замечательно, а длинное платье цвета морской волны очень шло ее голубым глазам.

– Опоздание – куда?

– О, на обед! Я наняла для «Тропиканы» нового шеф-повара, он просто волшебник. И оценить его способности уговорила Люка. Но он хочет, чтобы мы вместе провели дегустацию. Как ты себя чувствуешь? Выглядишь не очень хорошо.

– Все в порядке, – сказала Эйвери, хотя ей, как раньше Клаудии, хотелось дать Люку подзатыльник. А Джона? Перед ее глазами возникли его колени и мягкие части тела. Неужели они сейчас вчетвером сядут за один стол? Случится настоящая катастрофа!

Конец ее спокойствию. Она будет смеяться, а сама все сильнее смущаться и наверняка потеряет контроль над собой. То есть произойдет то, отчего она сбежала в Австралию.

Значит, надо сосредоточиться.

Глубоко вздохнув, Эйвери взяла Клаудию под руку. Они подошли к столику в углу, ее сердце билось так сильно, что казалось, она слышала его стук.

Люк заметил ее, улыбнулся одними губами и лишь потом своими карими глазами. Она простила бы его, если бы на это не обратили внимания остальные члены их компании. Джона, в белой рубашке с закатанными рукавами, повернулся к ней, и их взгляды встретились.

Ничего похожего на вежливую улыбку. Напротив, хмурится, словно их недавний поцелуй дал ему право сердиться на нее за свидание с другим.

Эйвери сжала руками сумочку, чтобы он не увидел ее дрожащих пальцев, и перевела взор на Люка. Он держался как истинный джентльмен. В отличие от своего приятеля, который неистово прожигал ее взглядом.

– Рада тебя видеть, Люк, – промолвила она.

– Добрый вечер, Эйвери. Ты не удивлена?

– Спасибо. Ты хорошо постарался.

Джона кашлянул рядом с ней. Она с улыбкой потянулась к Люку для поцелуя.

Положив руку ей на талию, он чмокнул ее в щеку. Приятные губы, подумалось ей. Мужественные. И обнял он ее коротко, но уверенно. И пахнул великолепно. Когда он отстранился, она ждала ощущения утраты, которое возникает всегда, если любовник удаляется на недоступное для прикосновения расстояние.

И скоро осознала, что никогда этого ощущения не дождется.

Эйвери посмотрела в серые глаза Джоны Норта. Он просто стоял. Потерянно. Однако ей пришлось сжать колени, чтобы остановить волну тепла, прокатившуюся по ее телу от одного взгляда на него.

– Джона, – выдавила она из себя.

Он лишь двинул бровью и вяло улыбнулся в ответ. Она потянулась к нему, чтобы ритуально чмокнуть в щеку, стараясь не вспоминать другого, недавнего поцелуя. Вздрогнула, когда его рука легла на ее талию. От прикосновения к щеке его щетины у нее задрожали коленки. А когда он отстранился, пронзило ощущение утраты.