— Ну тогда пусти…

— Зачем?

— Я разденусь.

Прошло еще какое-то время — и вот мы лежим на вновь разобранном диване, пьем шампанское, за которым мне пришлось спуститься в магазин, находившийся на первом этаже моего дома, и томно беседуем. Настал именно тот период взаимных откровений, о котором я вспоминал сегодня утром.

— Помнишь, ты мне еще в Козельске обещал рассказать про своих любовниц? — напомнила Светлана.

— Сначала ты, — покачал головой я.

— Почему?

— Мне слишком долго придется рассказывать, а вот твой рассказ, как я надеюсь, окажется гораздо короче.

— Негодяй! — и она со смехом ткнула меня в бок, но тут же поцеловала в плечо. — Впрочем, ты прав. Я действительно изменила своему мужу всего один раз.

— Да? Значит, я у тебя всего третий?

— Это, по вашим московским меркам, много или мало?

— Да это по любым меркам почти девственность! — усмехнулся я. — Так что это был за случай и где?

— В Питере. Мне позвонила мать и попросила приехать на похороны своего двоюродного брата, помочь.

— Ну и?

— Я приехала и там увидела его племянника Вячеслава — крупного и красивого молодого человека с таким, знаешь ли, уверенным взглядом, сильными, волосатыми руками и густыми черными бровями. И тут со мной произошло что-то непонятное, необъяснимое и пугающее, невыносимо блаженное…

— Постой, постой, — перебил я. — Но если этот Вячеслав — племянник твоего двоюродного дяди, то, следовательно, вы троюродные брат и сестра?

— Ну и что?

— А почему же вы раньше не виделись?

— Мы виделись, но это было в детстве, когда нам было лет по двенадцать. У матери были не слишком хорошие отношения с дядей, поэтому так получилось, что мы с Вячеславом по-настоящему познакомились только на похоронах.

— По-настоящему?

— Да. Этим же вечером, когда гости стали расходиться после поминок, Вячеслав попросил меня задержаться и помочь ему убрать посуду. Но посуда так и осталась стоять неубранной, потому что мы почти сразу же перешли в другую, полутемную комнату и там принялись бесстыдно и безмолвно ласкать друг друга, обнажая лишь самые откровенные участки тела и почти не отрывая губ. Никогда в жизни я не испытывала такого, сотрясающего до самых глубин, оргазма, который испытала там, лежа с задранным до подбородка платьем под мужчиной, который входил в меня рыча и скрипя зубами!

— Черт! Я, кажется, ревную, — задумчиво пробормотал я, но задумавшаяся Светлана меня не услышала. — А что — потом вы больше не виделись?

— Нет. — Очнувшись, она покачала головой. — На следующий день я вернулась в Козельск, и с тех пор в Питер больше не приезжала.

— А он сам не наведывался?

— Я запретила — ты забыл, что в то время у меня еще был муж?

— Да, верно.

— Теперь твоя очередь рассказывать!

— Что? Ах, ну да, — задумчиво произнес я. — А ты уверена, что тебе этого действительно хочется?

— Давай, давай, не увиливай, — поторопила она.

— Ну, хорошо, только я лучше расскажу тебе не про любовниц, а про самую большую любовь в своей жизни… — Я глубоко вздохнул и начал: — Самая красивая женщина, которую я когда-либо знал в своей жизни, училась вместе со мной на философском факультете МГУ…

— Напрасно не отвечаете, Наталья… Николаевна. Соглашайтесь, не пожалеете. — Теперь уже в его бесцветных глазах прежняя, дурашливая вкрадчивость сменилась холодной жестокостью.

— Пошел вон, — проговорила она сквозь зубы, но таким вибрирующим от напряжения тоном, что он тут же убрал руку и отступил. Не оглядываясь, она вышла из аудитории, прошла по опустевшему этажу и, громко цокая каблуками черных сапог по каменной лестнице, спустилась на второй этаж, где находилась кафедра. — Привет, Надежда, ты уже уходить собралась?

— А что? — отозвалась лаборантка кафедры, толстая, неопределенного возраста девица в черных роговых очках, которая училась на заочном отделении этого же института.

— Давай сначала покурим, — Наталья откинула прядь волос и принялась рыться в своей сумке, доставая сигареты.

— Давай, — охотно согласилась Надежда, чей рабочий день по большей своей части состоял именно из перекуров и чаепитий, — а ты чего так суетишься, случилось что-нибудь?

— Да вывел тут из себя один болван. — Наталья наконец щелкнула зажигалкой и, обдернув юбку, присела на край стола. Жадно затянувшись, она выпустила струю тонкого ароматного дыма куда-то в потолок.

Надежда позаимствовала сигарету из пачки «Салема» и неторопливо закурила.