— Габриэль! — Хор знакомых голосов приветствовал его, когда он вошел в холл особняка.

Он повернулся, радостно раскинул руки и по очереди поздоровался со всеми верными союзниками. Усатый Виктор, седовласый Юрий, смуглый и миловидный Роландо, невысокий белокурый Петрок, толстый Альбрехт в мягкой фетровой шляпе и бритоголовая Элспет — все они входили в отряд традиционалистов, успешно разрушивших фармацевтический завод Федерации в Итальянских Альпах. Тиберий — высокий, мускулистый, с благородной осанкой — был другом Габриэля во время недолгой и, как потом выяснилось, несвоевременной службы в преторианской гвардии Рима. С тех пор они поддерживали связь.

Что касается Кали, все так же сверкавшей экзотическими шелками и драгоценными камнями, хорошо знакомыми Габриэлю, то встреча с ней всколыхнула множество приятных воспоминаний из далекого прошлого.

— Габриэль, милый, сколько мы с тобой не виделись? — просияв, спросила она. Золотые браслеты звенели на тонких запястьях, когда Кали гладила его лицо. — Ни капельки не изменился, — прибавила она, и оба рассмеялись. Это была популярная шутка среди вампиров.

— А ты, моя дорогая, как всегда, великолепна. — Габриэль с искренним восхищением погладил ее руку. Красота смуглой, гибкой, черноволосой азиатки была еще ярче, чем красота Лилит. Страсть между ней и Габриэлем то затухала, то снова вспыхивала вот уже триста лет, угрожая трещиной в отношениях с сестрой, но никогда не гасла совсем.

— Вижу, ты нашел себе отличный дом, — ухмыльнулся Тиберий. — От вампира с таким утонченным вкусом мы другого и не ожидали.

— Чего я не могу сказать о твоих упырях, — сморщив нос, сказала Элспет. — Мужчина туп, а от женщины воняет.

Взмахом руки Габриэль отпустил слуг.

— Это временно. Вскоре мы найдем им подходящую замену.

— Расскажи нам все. — Вид у Юрия был озабоченный. — Ты в порядке? Мы слышали, ты был серьезно ранен. Это правда, насчет Креста?

— Боюсь, что да, — ответил Габриэль. — И я вынужден с прискорбием сообщить о гибели многих наших товарищей, в том числе Антона и Анастасии. Но не все потеряно. Я разработал план, который изменит ход событий, повернет его в нашу пользу. Друзья мои, я так рад воссоединиться с вами, видеть, что наши ряды вновь пополнились.

— В большей степени, чем ты думаешь, Габриэль. В библиотеке тебя ждет необычный посетитель. — Юрий открыл дверь, и в холл развязной походкой вошел загорелый вампир с квадратной челюстью и ослепительной белозубой улыбкой, одетый в рубашку со стразами.

— Кто это такой? — Габриэль перестал улыбаться и окинул незнакомца внимательным, слегка презрительным взглядом.

— Его зовут Бакстер Барнетт, — сказал Виктор. — Он кинозвезда, Габриэль.

— Знакомое имя. Но что он здесь делает?

— На него вышел наш агент в лондонском РУВ, — пояснил Роландо. — Он хочет вступить в наши ряды.

— Точно. — Бакстер сплюнул. — Мне надоело, когда кучка фашистов указывает, что мне делать. Я слышал о вас, ребята, и подумал, что вы тут делаете великое дело. Я должен быть с вами. Рональдо организовал транспорт. И вот, приятель, я здесь, Бакстер Барнетт, `a votre service. [6] — Он протянул руку.

— Мы с вами не приятели. — Габриэль проигнорировал его жест.

Жемчужная улыбка кинозвезды стала еще шире.

— Эй, если тебя беспокоит секретность, можешь не волноваться. Парни завязали мне глаза, так что я, черт возьми, понятия не имею, где находится это ваше маленькое убежище. Не говоря уже о том, что я буду нем как рыба. Скажи, Гейб, ты любишь кино?

— Называйте меня мистером Стоуном. Не имел удовольствия видеть фильмы с вашим участием.

Габриэль умолк, с неприязнью глядя на Бакстера. Одного калифорнийского загара было достаточно, чтобы все понять: вульгарный кретин еще не понял, что эту его зависимость от солазала, распространяемого Федерацией, стремится полностью уничтожить традиционалистская революция. Вместе с солазалом исчезнет и свобода, которой многие вампиры наслаждались так долго, что забыли о священных традициях и пали до таких низменных человеческих занятий, как съемки в кино.

Габриэль уже сформулировал уничтожающую фразу, которая должна была донести до Бакстера этот факт, как вдруг в голову ему пришла новая идея, и он сменил тон. Положив руку на плечо актера, Габриэль отвел его в сторону, пока остальные продолжали оживленно беседовать.

— Индустрия кино — это, должно быть, удивительный мир, — дружелюбно произнес он.

— Конечно. — В голосе Бакстера сквозила гордость.

— Скажи мне, Бакстер — могу я называть тебя Бакстером? — наверное, труд таких звезд, как ты, очень хорошо вознаграждается. Оплачивается, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд собеседника.

Бакстер скромно пожал плечами.

— Если банковский счет на двадцать миллионов баксов ты называешь хорошей оплатой, то, наверное, да. Не считая недвижимости и других вложений, приятель.

— Чудесно, чудесно. Подобное богатство позволяет тебе наслаждаться материальным комфортом. Несомненно, прекрасный дом… а также личный самолет, да?

— «Сайтейшн Браво», — ответил Бакстер, довольный, что его спросили о предмете его гордости и радости. — Маленький, всего лишь восьмиместный, но в нем есть все, что нужно, Гейб. Я пользуюсь им постоянно. В настоящее время он ждет меня в Хитроу, чтобы доставить в солнечный Лос-Анджелес.