— Ты мне никогда о нем не говорил, — заметила Джоан. — Что он делал?

— Он мог воспроизвести твою речь, используя твои же слова и интонацию, на любом языке, даже если и не знал этого языка. И настолько точно, что со стороны никто бы не разобрал, где ты говоришь, а где он. Он имитировал твою речь так же быстро и легко, как тень следует за движениями тела.

— Подумать только! Это трудно объяснить теорией бихевиоризма. А ты не сталкивался со случаями левитации, Фил?

— У людей — нет. Хотя я видел одного местного медиума — правда, не профессионала. Славный парнишка, бывший мой сосед. Так вот, он взглядом поднимал в воздух разные предметы у меня в комнате. Клянусь, я в тот день не пил. Либо это было на самом деле, либо он меня загипнотизировал, как хотите. Кстати о левитации: знаете, что говорили о Нижинском?

— И что же?

— Говорили, что он летал. И у нас, и в Европе тысячи людей (те, что не умерли во время войны) могут засвидетельствовать, что в балете «Видение розы» он подпрыгивал, зависал на какое-то время в воздухе, а потом опускался. Называйте это массовой галлюцинацией, если хотите; правда, сам я этого не видел.

— И опять бритва Оккама, — сказала Джоан,

— То есть?

— Массовую галлюцинацию объяснить еще труднее, чем полет одного человека в течение нескольких секунд. Существование массовых галлюцинаций еще никто не сумел доказать, и списывать на них все из ряда вон выходящие факты — значит уподобиться тему деревенскому простаку, который, увидев впервые в жизни носорога, заявил: «Не бывает такой животной!»

— Может, и так. Если хочешь, Бен, я еще расскажу о всяких фокусах. У меня миллион таких историй.

— А как насчет прорицателей и телепатов?

— То, что телепатия существует, неопровержимо доказывают опыты доктора Раина, правда, ничего не объясняя. Да и до него ее наблюдали сотни людей, я так часто, что сомневаться в ее существовании просто нелепо. Например, Марк Твен. Он описывал случаи телепатии за пятьдесят лет до Раина, причем со всеми подробностями и документами. Конечно, он не ученый, но у него был здравый смысл, и пренебрегать его свидетельством не стоит. И свидетельством Эптона Синклера тоже. С прорицателями несколько сложнее. Все слышали множество историй о том, как сбывались разные предчувствия, но в большинстве случаев они бездоказательны. Можете почитать «Эксперимент со временем» Дж. В. Данна — это настоящий научный отчет о видениях прорицателей во время специального эксперимента.

— Фил, а дальше-то что? Ты же не просто собираешь факты из серии очевидное-невероятное?

— Конечно, не просто. Но мне пришлось собрать кучу данных, прежде чем удалось сформулировать рабочую гипотезу. Сейчас она у меня есть.

— Вот как?

— Ты мне ее подсказал, оперируя Вальдеса. У меня и раньше были подозрения, что люди с необычными и на первый взгляд невероятными способностями случайно раскрыли в себе потенциальные возможности, заложенные в каждом из нас. Скажи-ка, когда ты вскрыл череп Вальдеса, ты заметил внешне что-нибудь необычное?

— Нет. Если не считать раны, ничего особенного.

— Хорошо. Тем не менее, после того как ты удалил поврежденную часть мозга, Вальдес утратил способность к ясновидению. Ты вырезал кусочек мозга из той доли, функции которой неизвестны. Для современной психологии и физиологии многие участки головного мозга — белые пятна с точки зрения функций. Но ведь нелепо предполагать, что самый высокоразвитый и наиболее специализированный человеческий орган имеет доли, не несущие никаких функций. Гораздо логичнее предположить, что мы о них просто ничего не знаем. И все-таки у некоторых людей удаляют немалые доли мозга, и при этом никаких заметных нарушений умственной деятельности у них не происходит, если сохраняются участки, контролирующие нормальные физиологические функции.

В данном случае, с Вальдесом, мы обнаружили прямую связь между неисследованной долей мозга и необычной способностью, а именно ясновидением. Моя рабочая гипотеза как раз отсюда и исходит: потенциально у всех нормальных людей имеются все (или почти все) необычные способности — телепатия, ясновидение, особый математический дар, умение управлять своим телом и его функциями и так далее. И центры, контролирующие эти потенциальные способности, размещаются в неисследованных участках мозга.

Коуберн поджал губы,

— М-м-м… ну, не знаю. Если у нас у всех такие чудесные способности, почему тогда мы не может их использовать?

— Я пока ничего не утверждаю. Это же рабочая гипотеза! Но я приведу аналогию. Эти способности не похожи на зрение, слух и осязание, которыми мы бессознательно пользуемся с рождения. Они скорее похожи на способность к речи; в нашем мозгу с рождения есть особые центры речи, но эту способность нужно развивать. Как ты думаешь, если ребенка будут воспитывать глухонемые, научится он разговаривать? Да ни в жизнь! Он тоже будет казаться глухонемым.

— Сдаюсь, — признался Коуберн. — Ты выдвинул гипотезу и достаточно убедительно обосновал ее. Но как ее проверить? Не вижу, за что тут можно уцепиться. Очень интересная догадка, но без рабочей методики она так и останется догадкой.

Хаксли перевернулся на спину и с несчастным видом посмотрел сквозь ветви деревьев на небо.

— В том-то вся и загвоздка. Я потерял свой самый лучший образец необычной способности… Теперь не знаю, с чего начать.

— Но, Фил, — возразила Джоан, — тебе ведь нужны нормальные люди. Это у них ты должен выявить особые таланты. Я думаю, это просто замечательно! Когда мы начинаем?