Она поднялась, намереваясь уйти.

– Останься со мной, Тика. Расскажи мне о Дельте. Мне все здесь так непривычно.

– Мое присутствие требуется в другом месте, – вот и все, что сказала она мне.

Она хлопнула в ладоши. Солдаты распахнули двери, выпустили ее и двинулись следом. Я еще долго слышал звук их шагов, гулким эхом разносящийся по коридору.

Началась бесконечная череда сна и бодрствования, когда меня кормили самой легкой пищей две женщины-рабыни, не отвечавшие ни на один мой вопрос. Если я обращался к ним, они закрывали лица или качали головой, или просто испуганно отворачивались. Тогда я засыпал вновь и видел тревожные бессвязные сны, наполненные огнем, громом и ветром, в них что-то гигантское поднималось из неведомых глубин, словно великан пробуждался от своего вековечного сна.

Так прошло дня три, а на четвертый, ранним утром, за мной пришли два чернокожих раба. Один из них поднял меня с постели и поддерживал в горизонтальном положении, пока второй одевал на меня просторную черную мантию. Я осторожно наступил на израненную ногу, пошатнулся и чуть не упал, но раб подхватил меня и поднял на руки, как ребенка.

С полной уверенностью заявляю – ни одному из этих двоих новое поручение не доставило удовольствия. Подхвативший меня на руки дрожал, как лист на ветру. Второй с видимой неохотой прикасался даже к одежде, которая была на мне в день прибытия, а теперь, выстиранная и тщательно выглаженная, висела на вешалке рядом с кроватью. Но он сделал все, что от него требовалось: сложил мой причудливый камзол, рубашку, пояса, ленты с бантами и мои туфли в сумку. Он избегал встречаться со мной взглядом.

Я подумал, что рабу в его жизни редко доводится выбирать, что делать. Ему просто приказывают. А отличается ли хоть чем-то от его судьбы судьба чародея?

Эти двое пронесли меня по множеству длиннющих коридоров, один из них, с сумкой в руке, шел чуть впереди, открывая двери, распахивая занавески, возможно даже, как я предположил, проверяя, свободен ли путь. Мы так никого и не встретили по дороге, даже когда пересекали большие пустынные залы со сводчатыми потолками и множеством роскошных окон с цветными стеклами. Так же в одиночестве мы поднялись по лестнице, потом спустились, вышли наружу в прохладное утро, чтобы пересечь сад с фантастическими растениями, подстриженными в форме птиц, зверей и даже людей; они оборачивались нам вслед. Один раз я протянул руку, стараясь дотронуться до верблюда из листьев. Он возмущенно фыркнул и шарахнулся в сторону. Рабы ничего не сказали.

Один раз мне удалось увидеть город с дворцовой стены: в лучах восходящего солнца городские башни и крыши далеко внизу блестели на фоне ослепительно голубого неба.

Потом мы снова очутились во мраке и долго шли по деревянному коридору с низким потолком, заполненному бочками с вином. Он сменился туннелем с каменными стенами и каменным полом, сложенными грубо и небрежно в отличие от тех, что я видел во дворцовом комплексе. Это путешествие показалось мне бесконечным.

Наконец мы остановились перед двумя громадными дверями. Я вновь потянулся, чтобы провести рукой по причудливой резьбе: птицам, зверям, кораблям на реке, огибающим скалы и острова, поднимающейся из пламени обнаженной женщине с птичьей головой – и почувствовал, что полированное дерево гладкое и холодное на ощупь, как камень.

Оба раба с безразличным видом простояли там еще несколько минут. Наконец я потеребил своего носильщика за руку и спросил:

– В чем дело? Мы идем или нет?

Второй опустил глаза, словно ослепленный солнцем, и сказал, обращаясь скорее к полу, чем ко мне:

– Вы должны открыть дверь, мастер. Теперь только вы один можете это сделать.

Я смутился, так и не поняв, что они имели в виду, и сделал вид, что полностью в курсе дела, но размышляю о каких-то таинственных и гораздо более возвышенных материях.

– Ах, да, – обратился я не к говорившему, а к тому что держал меня на руках. – Поставь меня на ноги.

Он подчинился. К собственному удивлению, я стоял совершенно спокойно. Крокодильи зубы не порвали мне ступни – в основном пострадали лодыжки. Пока я стоял на одном месте, все было в порядке, но ходить, переносить свой вес с ноги на ногу было мучительно больно.

Очень неуверенно я направился туда, где двери смыкались друг с другом. Там сцепились в пожатии две старческих руки – большие, морщинистые, с длинными пальцами и бугристыми венами. Я возложил на них свои ладони и пожелал изо всех сил, чтобы дверь открылась.

Я почувствовал, что дерево у меня под руками шевелится, как живое. Разжав пальцы, я обнаружил что изображение изменилось – теперь на его месте были точные копии моих рук, даже со шрамом от стрелы на правом запястье.

Двери отворились вовнутрь. Рабы подхватили меня, не дав упасть, и втащили в помещение, в комнату, которую я знал слишком хорошо.

Это была мастерская Луны, оставшаяся точь-в-точь такой же, какой я видел ее в последний раз: высокий потолок, овальные окна с цветными стеклами, бесконечные полки с книгами, пузырьками и бутылками, куча обугленных человеческих костей на шершавом теплом полу… Возможно, Луна провел меня сюда по другим коридорам или перенес с помощью магии, невидимой для всего остального мира, но ошибиться в том, где я нахожусь, я не мог. Его обезглавленный труп по-прежнему лежал среди костей, мантия, затвердевшая от запекшейся крови, была сплошь покрыта мухами. Запах смерти и разложения заполнил комнату.

Теперь это стало моим доменом. Я его унаследовал. Так я стал чародеем с постоянным местом жительства в Городе-в-Дельте.

Рабы, увидев творившееся в кабинете, судорожно замахали руками, спешно творя знаки, отгоняющие злых духов. Я указал на черный стул с высокой спинкой. Они усадили меня на него.

– Уберите все это, – распорядился я, махнув рукой на кости и труп.

Раб, несший меня, в страхе поднял взгляд.

– В… топку, хозяин?

Я вздохнул и откинулся назад.

– Нет, нет. Воздайте им все необходимые почести.