– Могла ли она?..

– Нет, она вообще слабая девочка, безвольная. Идеальная содержанка. Вся жизнь в ожидании «папика». Я даже не буду вам его называть, слишком известный политик. В определенных кругах его прозвали «Берлускони»! – рассмеялась Арина. – Да, чуть не забыла! Вам обязательно нужно поговорить с Грачевой! Они с Топчием были партнерами по ресторанному бизнесу, и, насколько я знаю Арика, наверняка одним бизнесом их партнерство не ограничилось. Чутье мне подсказывает, что Стас и ее тоже шантажировал. Правда, у нее муж – военный, «красивый, здоровенный», в обиду ее не дал бы. Но все же поговорите с ней! Он такой ревнивый, может, и на убийство способен.

– Спасибо, Арина! Я обязательно поговорю с Грачевыми. Они, насколько я знаю, в Киеве?

– Да. Там и ресторан, и шикарная квартира.

В этот момент распахнулась дверь и на пороге появилась Елизавета Раневская собственной персоной.

– Мне ваш администратор сказала, чтобы я у вас узнала стоимость процедуры, – я приняла обертывание и массаж.

– Вам понравилось? – спросила Арина, любуясь свежим, разрумянившимся личиком девушки.

– О! Это необыкновенно! Никогда еще меня не расписывали кистью, как картину!

– Краской масляной? – пошутил Алексей.

– Что ты, водорослями и глиной, и это так приятно! Тело как новое! – восторженно сообщила клиентка.

Поташев достал портмоне:

– Сколько с нас?

– Нисколько! – улыбнулась хозяйка салона. – У нас с вами бартер. Вы мне – услуги психотерапевта, я вашей помощнице – обертывания! Приходите еще!

– Непременно! – поблагодарила Елизавета.

Ростислав Федорович Стоян, друг Поташева, должен был решить непростой вопрос. Пока его гражданская жена, художница Эвелина Адамченко, находилась с персональной выставкой в Лондоне, он в честь семилетней годовщины их отношений готовил ей подарок – собственную галерею. Для подобного подарка у него было и желание, и возможности.

Директор строительной фирмы и инженер по профессии, Рост, как сокращенно называли его друзья, собирался в отсутствие любимой женщины завершить перестройку помещения в центре города, а если Эвелина задержится в Англии, то и полностью закончить внутреннюю отделку. В галерее Эвелина сможет постоянно выставлять свои работы и картины своих друзей-художников, а также проводить всевозможные культурные мероприятия, о которых давно мечтала. Поэтому Стоян распределил свое время так: с утра работал в своей фирме, занимаясь текущими делами, а после обеда ехал на объект – в будущую арт-галерею.

В старом доме возле Золотых Ворот кипела работа. Особенность «сталинки», приобретенной Ростиславом под галерею, состояла в том, что здесь требовалось не только заменить изношенные конструкции и коммуникации, но и полностью перепланировать пространство. Благодаря своему другу Поташеву новый владелец трехкомнатной неухоженной квартиры, доставшейся ему после смерти одиноких стариков, решил сделать супермодный сегодня лофт. Лофт – тип жилища, переоборудованного из заброшенного помещения, чаще всего чердака или промышленного объекта. Чтобы реализовать свою идею, Рост приобрел еще и чердачное помещение над квартирой. В результате Стоян сделал из обычной квартиры идеальную галерею – высокие потолки, большие окна, много света и свободного места. Уже даже на этапе прокладывания электросетей был ясен результат. Рост не раз видел, что в подобных помещениях специально оставляют кирпичные стены неоштукатуренными, а деревянный или бетонный пол – необработанным. Он еще не решил, стоит ли и ему поступать так же. Атмосфера в таких суперсовременных лофтах казалась ему «холодной». Он надеялся, что Эвелина оценит его смелое решение, хотя и не был уверен, что ей понравится. Может, Эвелина предпочла бы классический стиль в интерьере, который, учитывая большую площадь помещения и высоту потолков, также позволяет создать оригинальную планировку? Может, стоило в отделке помещений применить элементы классического декора – лепнину, паркет, ткани и дерево?

«Большие комнаты требуют хорошего освещения, поэтому я правильно сделал, что использовал эркеры с панорамным остеклением», – думал Рост, обходя лофт. Он уже видел в своем воображении многоуровневые конструкции, разнотипные светильники, гигантские люстры – все это отлично впишется в такую галерею. Вместо привычных жалюзи и штор на окна можно поставить ставни. Это будет очень креативно и по-европейски.

Так думал Ростислав Стоян, он же Атос, как называли его трое самых близких друзей, и не подозревал, что все его старания, все надежды вскоре будут разрушены.

Он спустился в кафе, которое находилось на первом этаже старого дома, и позвонил Эвелине по скайпу.

Связь была не очень хорошей, звук сильно запаздывал. Рост понял только, что Эвелина очень занята, у нее затягиваются переговоры с заказчиками и намечается поездка в Мадрид. Он не стал рассказывать о будущем подарке, решив сделать сюрприз, но надеялся расспросить, когда она планирует вернуться в Киев. Не отключая скайпа, он пил американо, надеясь, что связь улучшится, – и внезапно звук действительно стал ясным и четким. И благодаря этому он узнал правду. Эвелина тоже не отключила скайп, и он услышал ее речь, обращенную уже не к нему, а к кому-то другому. Она говорила какие-то нежные слова, мурлыча, – Рост хорошо знал эту ее привычку перед сексом бормотать особым вибрирующим голосом. Его это веселило, потому что он понимал: она так себя заводит. Теперь Адамченко заводилась ради другого, кто слушал ее на чужом языке в другой стране. Атос не сразу сообразил, что, как идиот, слушает исполнение полового акта в прямом эфире. Он, точно ошпаренный, нажал кнопку отключения, а внутри него все уже отключилось само.

В этот момент Стоян понял, что боль разочарования, какую он переживал, на самом деле причинила смерть иллюзий, которые были у него все эти годы.

Когда вы разочаровываетесь – вы разочаровываетесь не в человеке, ведь он и до встречи с вами был таким, какой есть в миг вашего разочарования. Вы разочаровываетесь в своих представлениях о нем и о том, что у вас могло бы быть. Все, что «могло бы быть», «если бы да кабы» – это совсем не про реальность, а про фантазию о ней.

Фантазии бывают очень красивыми, завораживающими, от них трудно отрываться. Когда роскошная, созданная для любви Эвелина была рядом с ним, Стоян часто думал: «Рядом с ней я мог быть счастлив!» Он не раз предлагал ей выйти замуж, даже обвенчаться, но она неизменно отвечала, что художник должен быть свободным. Он тогда не понимал, что любовь Эвелины – это его фантазия. А ведь достаточно было посмотреть, как проходили их дни, у каждого свои. Для нее важна была не только и не столько работа в мастерской, сколько тусовка, где она могла демонстрировать свои картины, но больше – себя. Ее характер был изменчивым. Она, как ртуть, ускользала, понятия «здесь» и «сейчас» были ей неведомы. И мало того, что ее желания менялись каждую минуту, – ее невозможно было заставить остановиться для того, чтобы просто насладиться мгновением, оценить его, порадоваться ему. Только смерть, наверное, могла остановить ее в бесконечном движении от одного удовольствия к другому. Атос подумал: «Можно мумифицировать всю эту красоту и похоронить. Но я все-таки за жизнь».