– Да, обещаю. А теперь иди. Нас не должны видеть вместе. – Еще секунду теплый мужской взгляд ласкает ее лицо, а затем он отпускает руки и выходит за дверь, оставляя в раненной женской душе легкую смуту. Ей придется все рассказать, но не изменит ли это его отношения к ней? Не совершит ли она ошибку, доверившись дикому мужчине? Время покажет, а пока она хочет, страстно желает побыть немного слабой. С такими мыслями, герцогиня обхватывает свои плечи, закрывает глаза и просто наслаждается пару минут исходящим от камина теплом.

Все очарование момента нарушает легкий стук в дверь.

– Миледи, - в дверях оказывается проницательная Лада, которая недавно прибыла из столицы.

– Ах, Лада заходите. Подождите секунду, мне нужно привести себя в порядок.

– Миледи, могу я спросить? – Девушка неловко застыла у стены возле самой двери, руки сложены спереди, как у настоящего воина. Девчонка тоже повзрослела за эти полгода, теперь даже ее взгляд лучится силой. А еще она развила свою проницательность.

Легкий кивок, и герцогиня продолжает собирать непослушные волосы из рассыпавшейся прически.

– Вы его любите?
– герцогиня смеется.

– Девочка, о чем ты? Ты знаешь, что такое любовь?

– Это чувство. – Вопрос застал Ладу врасплох. Разве это не очевидно? Зачем такое спрашивать?

– А что такое чувство? – Амелия откладывает гребень и хмурится, глядя на девушку.

– Это…любовь.- Складка на лбу бывшей фрейлины разглаживается, и она вновь улыбается.

– А что же тогда, страх - это не чувство?

– Ну, если вы боитесь кого-то, то непременно. Ну, а если вы просто ощущаете страх – это эмоция. А вот любовь гораздо сложнее. Ведь ее можно испытывать только к кому-то или чему-то, как отношение, как оценки этого. Просто так любовь не может появиться, значит, это чувство.

– По-моему, ты рассуждаешь однобоко. Но это лишь твое мнение. Я думаю, любовь – это и чувство и эмоция, и вообще просто слово. Ее нельзя потрогать, увидеть, услышать, поэтому есть ли она вообще? Не понятно. Возможно, мы просто не придумали ничего лучше, как назвать непонятное ощущение любовью. Возможно, это просто привязанность или чувство родства, и нет ничего больше. А, возможно, я ошибаюсь.… Но, нет, я не люблю его, не могу любить, даже мысли об этом не могу допустить…

Глава 17.

Алое платье, украшенное блестящими и переливающимися на свету звездами, горящие синие глаза, легкий румянец и непоколебимое спокойствие согласно этикету. Великолепная дама. Лорд Петро Австрийский был приятно поражен своей спутницей. Он вел ее под руку, лишь слегка касаясь тонкого локотка. И в каждом его движении была видна напряженность и какая-то отчаянная решимость, создавалось впечатление, что это вовсе не она его сопровождает, а он идет под руку с королевой.

Бал был в самом разгаре, когда они появились. Принц сухо общался с собравшимися вокруг него политиками соседних государств, лорд Мрок старательно поддерживал, а лорд Вайлон уверенно вел какую-то симпатичную девицу в танце. Но все они замерли при виде великолепной женщины в алом.

– Амелия, вы не против потанцевать?

– Нет, что вы.

И они закружились в жалком подобии страстного танца. Петро переоценил свои возможности. Его возраст уже давно не позволял ловко подпрыгивать и делать сложные па. Его дрожащие руки уже не могли поднять своей юной спутницы в высокой поддержке, поэтому их танец был абсолютно безжизненным и безэмоциональным.

– Знаете, миледи. Я никогда не встречал девушки прекраснее вас. И в этот прекрасный вечер я хотел бы сделать вам крайне выгодное предложение для нас обоих, я думаю. – Он слегка замешкался, но продолжил. – Я хочу сделать вас своей супругой. Я наслаждаюсь, наблюдая за вами. Я жду каждой встречи и ценю каждую секунду, проведенную с вами. Вы - достойная партия. И я, как никто другой, могу это оценить.

Отвращение, испытываемое на протяжении всего вечера, и жуткая тяга находиться рядом с абсолютно другим человеком делали Амелию раздражительной и нетерпеливой. А после произнесенных слов, сдобренных гордостью этого старика, его абсолютной уверенностью в том, что такое предложение просто невозможно отклонить, усугубляли все еще больше. Но воспитание и выгода меняли все.

– Но как же это. Вы уверены, что хотите связать свою жизнь с такой женщиной, как я, недостойной, испорченной при дворе. Вы же должны прекрасно понимать, что обычная жизнь в замке не для меня. Я не создана для уборки и готовки. Вы же это понимаете?

– О, моя дорогая. Через некоторое время, когда я займу престол, вы сможете спокойно перебраться опять ко двору. А недолгая передышка от постоянных королевских дел только улучшит ваше состояние.

– Вы правы, сударь, правы. Но я обязана все обдумать. Все это очень неожиданно и крайне лестно для меня.

– Конечно, конечно. Вы можете думать, сколько вашей прекрасной особе угодно. – Он галантно целует ее руки и выходит из залы.

Отчаяние. Что может быть хуже непроглядной темноты в женском сердце? Только отчаяние, поселившееся в нем. Оно не приносит ничего хорошего, а облегчение после него приходит крайне долго. С отчаянием необычайно сложно бороться, его также безумно сложно истребить. Но, когда ты справляешься с ним, когда находишь цель, ради которой стоит бороться, тогда ты познаешь истинное счастье. Ведь счастье, пришедшее после нескончаемой боли гораздо ценнее, чем в обычное время.