— Идёмте, идёмте же. Ваша дань готова, конечно же, и сложена у меня в хижине. У меня есть для вас еда и пиво, только что из деревни. Останетесь на ночь?

— Мы уже посещали много других мест до вас… — сказал Керам.

— Но вы же должны насладиться нашим гостеприимством. И ваши люди тоже. У нас есть девушки, девственницы, готовые принять вас, — он взглянул на Мути и подмигнул. — Или мальчики. Всё, что вы только пожелаете. Вы — наши гости, и неважно, как долго вы захотите остаться у нас.

Пока они осторожно шли по грязной, заваленной дерьмом земле, Мути наклонился к Кераму:

— Какой мерзкий жирный слизняк.

— Он всего лишь изучает возможности для себя. Он даже не правитель этой кучки землероев. И у него есть кое-какие интересные слабости, особенно в отношении толстых женщин. Возможно, они напоминают ему свиней, которые, вне всяких сомнений, являются его настоящей любовью. Но он полезен. Им легко управлять.

— Он когда-нибудь доберётся до Ката Хуук?

Керам фыркнул.

— А сам-то ты как думаешь, кузен?

Они уже подходили к хижине Кахла — одной из самых больших в городе, но всё равно выглядевшей кучей грязи в глазах молодых людей.

Керам спросил Мути:

— Хочешь остаться ненадолго? — он кивнул на четверых стражей. — Я обычно ненадолго спускаю собак с поводка. И польза Кахла состоит ещё и в том, что он находит самых привлекательных свиноматок в этом свинарнике. Иногда отчаяние от жизни в этой грязной дыре делает их… интересными. Это забавно, хотя потребует некоторого напряжения. Но тебе нужно быть готовым к тому, что будет немного грязи…

— Что это? — отвлёкшись, спросил Мути.

Из хижины Кахла вышла девушка. Она очень сильно отличалась от тёмных, кряжистых женщин города. Хотя она была худой и явно измученной повседневными делами, но она была высокой — такой же высокой, как Керам, и стройной, и у неё были белокурые волосы, которые ярко сияли золотистым блеском, хотя и были засорены грязью. Ей могло быть шестнадцать или семнадцать лет.

Когда девушка приближалась, Кахл выглядел возмущённым. Он ударил её мясистым кулаком в висок, повалив в грязь.

— Что ты тут делаешь? Вернись в хижину. С тобой я разберусь позже, — и он изготовился пнуть девушку, беспомощно лежащую на земле.

Мути плавно захватил пухлую руку Кахла и закрутил её ему за спину. Кахл взвыл, но он тут же ослабил хватку.

Керам взял девушку за руку и помог ей подняться. У неё на виске уже темнел синяк. Теперь он увидел, что её ноги и руки поменяли цвет от ушибов. Она дрожала, но стояла прямо и смотрела на них. Он спросил:

— Как тебя зовут?

Кахл вмешался:

— Господин, не говорите с ней… — Мути сильнее выкрутил ему руку. — Ой!

— Юна, — её акцент был грубый и незнакомый, но слова чётко выговаривались. — Меня зовут Юна. Я из Ката Хуук, — смело сказала она. — Я похожа на вас.

Керам рассмеялся в ответ на эти слова, не поверив — но его смех утих, когда он оглядел её. Её рост, изящество, относительно хорошее состояние явно говорило не о жизни со свиньями из Киира. Он осторожно спросил:

— Если ты из города, то как ты очутилась здесь?

— Они забрали меня ребёнком. Эти люди, люди из Киира. Они растили меня вместе с собаками и волками, поэтому я не говорю, как вы. Но…

— Она врёт, — захрипел Кахл. — Она даже не знает, что такое Ката Хуук. Она — дикарка из племён на западе, зверолюдей, с которыми мне приходилось иметь дело. Её мать — жирная шлюха, которая продаёт своё тело за пиво. И…

— Меня не должно быть здесь, — твёрдо сказала Юна, глядя в глаза Кераму. — Возьмите меня с собой.

Полные сомнений, Керам и Мути переглянулись.

Разъярённый Кахл выкрутился из рук Мути.

— Хотите лечь с нею? Так ведь? — Он разорвал простую рубаху Юны и сорвал её с её раздутого живота. — Смотрите! Свиноматка полна поросят. Хотите её нагнуть?

Керам нахмурился.

— Ребёнок. Он от Кахла?

Она задрожала ещё сильнее.

— Нет. Хотя мой живот возбуждает его, и он использует меня. Ребёнок — от мужчины из Ката Хуук. Он приходил сюда. Он воспользовался мною. Он не сказал мне своего имени. Он обещал мне…