Драматург. Да. Именно это я хочу сказать.

Стеклобитов. Ну, а что дальше?

Гарольд. Дальше я, твой сын, совершаю преступление, и ты, видимо,

начинаешь всеми правдами и неправдами меня выручать. Потому что моя судьба

может отразиться на твоей карьере.

Драматург. В этом случае у вас находятся и связи и знакомства, и вы

нажимаете на все кнопки, которыми вы не захотели воспользоваться ради того

честного, невиновного парня, за которого просил Архип Архипович.

Стеклобитов. Малоубедительно!

Драматург. То есть? Почему?

Стеклобитов. Какой же отец не попытается выручить своего сына, даже

если тот явно в чем-то виновен? Вот вы сами разве не испробовали бы все, что

в ваших силах, для того чтобы отвести от вашего сына пусть даже заслуженное

им справедливое наказание? Я имею в виду приговор суда.

Драматург (подумав). Вероятно. Так как же быть?

Стеклобитов. Не знаю, вы сочиняете, вы даете своим персонажам жизнь на

сцене - мы следуем за вами.

Гарольд. Простите, но я хочу не согласиться с тобой, отец!

Стеклобитов. В чем именно?

Гарольд (драматургу). Если я как персонаж рожден игрой вашего

воображения и уже существую, я хочу жить, а не быть бездумной марионеткой в

руках автора пьесы. Да, да! Кстати, почему я обязательно должен напиться, если я и прихватил с собой из дома бутылку сухого вина? И почему я

обязательно должен быть папенькиным сынком и принадлежать к так называемой

"золотой молодежи", если у меня есть магнитофон с зарубежными музыкальными

записями? И почему, наконец, я должен по воле автора пьесы в пьяном виде

садиться за руль автомобиля? Если вы не можете придумать ничего лучшего для

подтверждения вашего авторского замысла, то почему бы мне не действовать в

пьесе согласно собственной логике?

Драматург. Собственной? Вы хотите, чтобы я таким образом пошел на

поводу у рожденных мной персонажей? Ну, знаете ли...

Гарольд. Но мы же видим, как вы мучаетесь над второй частью пьесы и

ничего не можете придумать для того, чтобы свести концы с концами.

Драматург (раздраженно). А куда вы торопитесь? Я могу отложить рукопись

и вернуться к ней через год, два... Словом, тогда, когда сочту это нужным.

Стеклобитов. Но вы успели познакомить с нами зрителя. Зритель не терпит

незаконченных спектаклей.

Драматург. Неверно.

Гарольд. Не понимаю, что неверно? Мы же проиграли первую часть пьесы?

Драматург. Проиграли. В моем воображении. Да, да! Я, не выходя из этой

комнаты, сам для себя разыграл начало спектакля. Никто, кроме меня, с вами

не общался. Это была, так сказать, проба.

Стеклобитов. В таком случае все мы являемся чем-то вроде

полуфабрикатов? Тогда, может быть, есть еще время внести некоторые

коррективы в наши характеры?

Драматург. Что вы имеете в виду? У вас есть конкретные предложения?

Гарольд. Что касается меня, то у меня есть просьба. Если позволите.

Драматург. Говорите, Гарольд!

Гарольд. Во-первых, измените мне, пожалуйста, имя. Почему-то, если я

должен быть отрицательным персонажем, то и имя у меня какое-то такое: Гарольд... Ролик... Пусть я лучше буду Никитой или Данилой. Попроще!

Драматург. Подумаем.

Гарольд. И потом не делайте из меня студента Института иностранных

языков. Если я по возрасту должен быть призван в армию, то призовите меня...

в ракетные войска!

Драматург. Глупости ты говоришь! Как же я могу тебя призвать в ракетные

войска, если тебя должны судить! Ты же совершил преступление!

Гарольд. Ну, по ходу пьесы вы, может быть, еще и откажетесь от этого

варианта. А потом я мог бы до призыва совершить какой-нибудь менее серьезный

проступок.

Драматург. Может рухнуть вся моя концепция. Все вы, персонажи пьесы,

взаимосвязаны сквозным действием. Я должен выстроить сюжет так, чтобы он

отвечал моему замыслу.

Стеклобитов. Я вас понимаю. Но, может быть, все же не следует так уж