Завораживающее зрелище. У Зила холодок прошел по спине. Значит, ему все-таки не привиделась зеленоватая дымка. Это споры были в воздухе, пыльца какая-то, способная влиять на сознание чистокровных. Все взрослые щукарцы разом лишились воли, Ортис тоже. Одна лишь Ларисса замешкалась, оказав сопротивление пыльце: ее лицо стало бесстрастным не сразу – целый миг глаза девушки яростно блестели, затем на лбу выступили капли пота и ярко-фиолетовые радужки потускнели, и только тогда, присоединившись к сородичам, она хлопнулась на колени.

Как только все щукарцы подчинились неведомой лешему силе, зеленое облачко устремилось к нему самому.

Вдохнув побольше воздуха, он дунул на облачко – его отнесло от лица всего на четверть меры и тут же швырнуло обратно. Зеленая пыльца прилипла к куртке и, просочившись в прорехи в ней, прилипла к коже – Зил сразу почувствовал жжение. И тотчас пыльца проникла в рот, набилась в нос. Она была везде! И нестерпимо захотелось слезть с лестницы и уйти. Куда? Неважно! Пыльца подскажет!

Да это же зов! Где-то рядом есть сильный ментал, умеющий пыльцой неизвестного Зилу растения подчинять людей. У ментала этого страшный дар, он способен безжалостно сломать волю любого. Вот и Зил с радостью подчинился бы ему, если б не был привязан к лестнице.

Мышцы Зила свело от напряжения, они стали тверже древесины железного дерева. В голове зашумело, глаза заволокла багровая пелена. И пусть. Главное, что веревки из водорослей, хоть и были они крепки, с треском лопнули. Там, где путы впивались в плоть, кожу разрезало до мяса. Из ран на утоптанную землю площади брызнула кровь. С лестницы Зил свалился, точно мешок с прошлогодним картофелем, выброшенный в компостную загородку.

Однако долго валяться зов ему не позволил.

Зов поднял Зила и повел, переставляя за него ноги, управляя им, точно куклой. Так что прав оказался торговец марионетками из Моса, когда предрек, что такое с Зилом обязательно случится.

Он отчаянно сопротивлялся, хотя внешне его борьба никак не проявилась. Бой с чужой волей происходил в его разуме, в том ментальном пространстве, которое он использовал, когда нуждался в помощи растений и где также обитал дар врага. Зил отлично видел тонкие нити, связывающие его сознание с окружающим миром. Эти нити были облеплены мерцающей зеленой слизью, под весом которой провисли так, что в любой момент могли порваться. Это надолго, а то и навсегда, лишило бы лешего его дара. Чтобы избежать этого, он изо всех сил – в голове будто хлопок взорвался, его стошнило – дернул за нити, и те завибрировали, сбросив с себя пласты слизи. Чуть облегчив давление на них, Зил даже сумел споткнуться, а еще через пару шагов он вообще остановился, совладав-таки с чужим зовом.

Он закашлялся и, прочистив горло, выплюнул зеленую слизь. И всю без остатка пыльцу выдул из носа.

– Я тебя победил, бурая ты гниль… – прошептал Зил, обращаясь к могущественному менталу.

Он улыбнулся и даже рассмеялся бы, если б его не кольнули острым меж лопаток.

Медленно обернувшись, он увидел Лариссу с ножом в руке.

– Я вырежу твой позвоночник и засуну тебе в рот, если хоть дернешься или сбавишь шаг, – бесстрастно пообещала она. Глаза ее при этом были поблекшими, ничего не видящими. Блондинка себя не контролировала: не она угрожала Зилу, а тот, кто подчинил ее волю.

Все, как один, щукарцы поднялись с колен и слаженным строем, в ногу, – левой-правой – двинули к лешему. На каменных лицах застыло одинаковое сосредоточенное выражение, выпученные глаза не моргали. Они были точно один человек в разных телах одновременно. «Так проще управлять ими», – понял Зил. Когда все одинаковые, неотличимые – легче всего сделать людей заодно и заставить их работать на себя и совершать самые гнусные поступки.

– Вперед, – скомандовал неведомый ментал голосом Лариссы.

Леший подчинился. Из разрезанных веревками мышц текла кровь. С такими ранами ни один нормальный человек не сделал бы и шагу, но Зил шел, как ни в чем не бывало. Все благодаря тонжерру, гостинцу Ортиса. Крепкая штука этот тонжерр, действенное болеутоляющее с долгим эффектом.

В сопровождении Лариссы – ее тела, вооруженного ножом, – Зил выбрался из поселка. Толпа таких разных и таких пугающе одинаковых щукарцев остановилась у последнего дома на сваях. Хозяин больше не нуждался в их услугах или просто устал управлять ими. Очнувшись от забытья, люди молча двинули по своим делам, избегая смотреть соседям в глаза.

Самое время напасть на вздорную девчонку, отобрать у нее нож и отшлепать ее по упругой попке. Вот только Зила шатало, пару раз он едва не упал – колени подгибались, мышцы будто превратились в студень. Истечь кровью до смерти – вот, что грозило ему. Но при этом он чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Даже воспоминания о гибели бати Лиха не могли испортить его отличное настроение. Улыбка сама растягивала губы. Ха-ха, отшлепать! Вот бы Зилу еще кусочек тонжерра!..

Мер через триста от поселка начался массив бетонных коробок, в которых когда-то жили люди. Эти белесые скелеты, высушенные ветрами и солнцем, сдобренные снегом и дождем, не рассыпались до сих пор только потому, что их оплели толстенные лианы и лианы потоньше, и совсем тонюсенькие. Их сеть крепко держала тяжелые блоки, не давая ни единому кусочку отвалиться.