Шрифт:
После его ухода Мария некоторое время оставалась на месте, безутешная в своем одиночестве. Все интриги, шифры и вышитые узоры внезапно утратили свою привлекательность. Все казалось фальшивым и надуманным.
«Было бы гораздо легче оставаться совершенно честной, – подумала она. – Говорят, что мерой греха служит смерть, но мерой честности может оказаться жизнь, проведенная в заключении, потому что другие люди ведут себя нечестно. На огонь нужно отвечать огнем или умереть. Все мои попытки быть милосердной и справедливой в Шотландии завершились изменой и привели меня сюда».
«15 мая 1569 года.
Зловещий юбилей: два года с тех пор, как мы с Босуэллом стали мужем и женой, и один год после битвы при Лэнгсайде. Скоро будет год с тех пор, как я нахожусь в Англии… и я еще не видела Елизавету.
Джордж занимается моими делами во Франции, и я надеюсь, что скоро снова начну получать доход. Без денег я ничего не могу поделать, даже платить жалованье моим слугам, – лишь существовать на содержание Елизаветы.
В Шотландии – опять горе и злодейство! – замки Бортвик и Родс перешли в руки Джеймса. У меня остался лишь замок Дамбертон и горстка дворян, которые отказываются преклонить колено перед моим братом.
Филипп Испанский ответил на враждебную политику Елизаветы, захватив все английские корабли и товары в Нидерландах, а Елизавета, в свою очередь, арестовала всех испанцев в Англии. Это значит, что испанский посол находится под домашним арестом в Лондоне и ему стало еще труднее вести переписку. Некий флорентийский банкир Роберто Ридольфи подрядился наладить обмен корреспонденцией между послом, Лесли и мною.
Французы оказались менее полезными, чем я надеялась, так как Елизавета начала с ними переговоры о бракосочетании с Карлом IX, который на семнадцать лет моложе ее. Неужели нет предела ее лицемерию? В следующий раз она сделает предложение маленькому Анри или даже младенцу, который на двадцать два года моложе ее!
До меня дошли слухи о волнениях на севере, поэтому мои надежды на спасение нельзя назвать безосновательными. О духи войны, побудите их к действию!
Мы с Норфолком наконец установили надежный канал связи. Я отправила ему подушку, где содержится мое сообщение. Он прислал мне алмаз, который я ношу на шее, скрывая под одеждой, как и обещала ему.
Я пишу ему письма и даже подписываю их «ваша любящая Мария, верная до смерти».
Господи, прости меня!»
VI
Лошади остановились перед огромными коваными дверями Даремского собора. Уэстморленд повернулся и крикнул:
– Всем спешиться! Мы не станем въезжать в дом Божий, словно варвары!
Триста человек, ехавших за ним, начали спешиваться, поскрипывая седлами. Граф Нортумберлендский пожал ему руку.
– Мы давно ждали этого дня, брат, – сказал он. Его глаза сияли.
Они взялись за бронзовые ручки дверей, каждая из которых была размером с обеденную тарелку, и тяжело распахнули створки дверей. Перед ними тянулся длинный неф собора. Утренний свет струился в окна над алтарем. Массивные каменные колонны образовывали тоннель, ведущий к этому свету, словно высокие деревья. Эти безмолвные стражи стояли здесь уже сотни лет.
– Будьте почтительны, друзья мои, – предупредил граф Уэстморлендский.
Он повернулся к свету и пошел между колоннами во главе своего отряда. Длина центрального прохода составляла более трехсот футов.
Там, где находился алтарь, теперь стоял лишь пустой стол для причастия. Сзади виднелся изящный запрестольный иконостас из резного камня кремового цвета, но его ниши были пусты, словно слепые глазницы.
– Осуши слезы, Благословенная Дева! – воскликнул граф Нортумберлендский. – Мы вернем тебе зрение!
Он встал с одной стороны стола для причастия, а Уэстморленд – с другой.
– Поднимаем! – скомандовал он, и они вместе перевернули стол. Тот тяжело рухнул на пол и выставил широкие ножки, словно упавший ребенок. – Давайте рубите эту дрянь! – обратился он к своим людям.
С дикими криками северяне бросились к столу с поднятыми мечами и принялись рубить. Удары мечей и топоров гулко отдавались в каменной пустоте собора.
– А вот и главная скверна – протестантская Библия и «Книга общественного богослужения»! Каждый раз, когда вы увидите их, ребята, выносите на улицу и сжигайте! – крикнул Нортумберленд. – Очистим это место!