танной в «Современнике» (1842, кн. 1), сказано о Варламове

и этом учебнике:

«Он более других вправе развить теорию того, что он оправ¬

дал на практике так блистательно».

Здесь речь идет об особой его манере пения, не салонной и

изысканной, а народной, «от души русской». Ведь он хорошо был

известен и как певец, часто выступал на концертах. В воспоми¬

наниях современников говорится о его пении — «проникновенном

и трогательном», «не то чтобы исполнительском, а более того, как

бы сочиняющем в минуту пения, глубоко переживающем содер¬

жание и настроение песни», о голосе — «небольшом, чуть над¬

треснутом, но трепетном, взволнованном и волнующем».

Словом, был Александр Егорович Варламов музыкальным де¬

ятелем широких и разносторонних интересов.

Но имя его более всего осталось в истории русской культуры

как имя автора песен — «дивных вдохновений, народным горем

и народной жизнью пропитанных».

Известный своей сварливой строгостью и недоброжелатель¬

ством музыкальный критик А. С. Фаминцыы и тот не удержался,

признался, что «мелодии его по большей части замечательные на¬

родностью, ясностью, легкодоступные, быстро расходились по

всей России. Имя Варламова принадлежит к числу имен, поль¬

зовавшихся не только народной известностью, но и народной

любовью».

Их ждали с нетерпением — новых песен Варламова.

В журнале «Галатея» (1839, кн. 4) было напечатано воз¬

звание к композитору. Иначе не назовешь эти строки — именно

воззвание:

«Русский наш певец Варламов готовит к печати музыкальный

альбом. Ради бога, Александр Егорович, не мешкайте, не отда¬

ляйте нашего наслаждения, мы так любим слушать, заслушивать¬

ся обольстительными вашими напевами».

Как раз в ту пору, когда песни Варламова получили такое

повсеместное распространение, Белинский писал о народной ок¬

раске, простоте, наивности и искренности стихотворений Алек¬

сея Кольцова. «Вот этакую народность мы высоко ценим: у Коль¬

цова она благородна... и в то же время она у него неподдельна,

не натянута и истинна». Слова эти в полной мере и по заслугам

могли быть сказаны и о мелодиях Варламова.

И крылатые, наперегонки облетали они бескрайную русскую

землю.

«Своды храмов, залы дворцов, арки театров, гостиные вель¬

мож, мансарды чиновников, дощатые потолки убогих хат и ши¬

рокие поля оглашались его дивной и задушевной мелодией». Так

было сказано на страницах журнала «Орел» — издания «учено-

литературно-иллюстрироваиного» (1859, июль).

В начале 40-х годов, оставив службу при московских казен¬

ных театрах, Варламов переехал в Петербург, жил без должно¬

сти, как «вольный сочинитель песен».

Александр Егорович был связан добрыми дружескими отно¬

шениями со многими передовыми людьми своего времени. Умел

не только приобретать друзей, но и сохранять их. Охотно писал

стихи для его песен П. С. Мочалов и другой актер Малого театра

Н. Г. Цыганов. Композитор А. Л. Гурилев правил нотные его

рукописи, часто набросанные небрежно и наскоро. Бывал Алек¬

сандр Егорович на собраниях «кружка Станкевича», где завязы¬

вались весьма вольнодумные споры на литературные и полити¬

ческие темы. Участвовал в домашних концертах у М. И. Глинки

и М. Ю. Виельгорского.

Полюбился всем романс Гурилева, посвященный Варламову

(на слова Д. T. Ленского):

Ах, давно ль, душа-соловушко,

Ты нам песни распевал...

А виртуозные фортепьянные вариации на темы романса «На

заре ты ее не буди», сделанные тем же Гурилевым, исполнялись

знаменитыми европейскими пианистами; играл их на своих кон¬

цертах в столицах мира великий Ференц Лист.

Долгие годы продолжалась дружба Варламова с критиком и

поэтом Аполлоном Григорьевым.

Опять они... Звучат напевы снова

Безрадостной тоской.