— Вы правы, конечно, мой господин. Я прикажу солдатам явиться сюда.

— Благодарю, — улыбнулся Эленд. — И если среди ваших людей есть грамотные, пришлите кого-то из них. Надо будет составить опись.

Кивнув, Фатрен удалился.

— Когда-то у тебя так не получалось, — заметила Вин. Голос ее эхом отдавался от потолка большой пещеры.

— Что именно?

— Отдавать жесткие приказы. Приказы, не оставляющие выбора. Ты предпочитал, чтобы к империи присоединялись после всеобщего голосования.

Эленд оглянулся на дверной проем и немного помолчал. Он не прибегнул к эмоциональной алломантии, но все равно казалось, что Фатрен просто сдался перед превосходящей силой.

— Иногда мне кажется, что я все делаю неправильно, Вин. Должен быть другой путь.

— Но прямо сейчас его нет. — Вин подошла и взяла его за руку. — Ты им нужен, Эленд. Ты это и сам знаешь.

Он кивнул:

— Знаю. Просто никак не могу перестать думать о том, что кто-то лучше меня сумел бы отыскать способ, позволяющий править в соответствии с волей народа.

— Ты так и делаешь. Твоя парламентская Ассамблея в Лютадели по-прежнему работает, и королевства, которые ты присоединил к империи, наделили скаа правами и привилегиями.

— Компромисс, — возразил Эленд. — Они делают что хотят, пока я не выражу свое несогласие.

— Этого достаточно. Надо принимать мир таким, каков он есть.

— Когда мы встречались с друзьями, я говорил о великих целях, которых мы должны достичь. Я всегда был идеалистом.

— Непозволительная роскошь для императора, — негромко заметила Вин.

Эленд со вздохом отвернулся.

В холодном свете фонаря Вин смотрела на Эленда. Было невыносимо видеть его таким опечаленным, таким… разочарованным. В каком-то смысле трудности, с которыми он столкнулся не так давно, оказались намного хуже сомнений, с которыми ему приходилось бороться когда-то. Он считал себя неудачником, несмотря на все, чего сумел достичь.

Но все-таки Эленд не позволял себе погружаться в мысли о собственных неудачах, а продолжал делать то, что должен, хоть и сожалел о последствиях. Он стал сильнее, чем раньше. Это было, в общем-то, неплохо, хотя Вин немного тосковала о прежнем Эленде — гении с прекрасными идеями, но совершенно не способном управлять. Тосковала о его простом идеализме. Эленд оставался оптимистом и ученым, но оба этих качества приглушали события, свидетелем и участником которых ему пришлось стать.

Вин наблюдала, как он, двигаясь вдоль стеллажа с провиантом, ведет пальцем по краю полки. Останавливается, смотрит на испачканный палец и щелчком стряхивает пыль. Борода придавала Эленду суровый вид, вполне соответствующий королю на войне. Год усиленных алломантических тренировок и упражнений с мечом сделал тело сильнее — пришлось даже перешивать мундиры. Тот, в котором Эленд был сейчас, все еще хранил следы сражения.

— Удивительное место, правда? — спросил он.

Повернувшись, Вин глянула в темноту подземного хранилища:

— Вроде того.

— Он знал, Вин, — продолжал Эленд. — Вседержитель. Он подозревал, что этот день наступит, — день, когда вернется туман и начнется голод. Потому и позаботился о складах с провиантом.

Вин подошла к стеллажу, возле которого стоял Эленд. Она знала, что продукты, как и в остальных хранилищах, окажутся качественными, большей частью упакованными в банки на каком-нибудь из заводов Вседержителя, и останутся годными к употреблению еще несколько лет. Того, что здесь хранилось, хватило бы городу очень надолго. К несчастью, этот город был не единственным, чья судьба зависела от Вин и Эленда.

— Представляешь, каких усилий это ему стоило? — Эленд разглядывал банку с тушеной говядиной. — Каждые несколько лет запасы приходилось обновлять: постоянно упаковывать новые продукты и направлять их в хранилища. Это продолжалось веками, и никто ничего не знал.

— Нетрудно хранить секреты, когда ты господь-император, окруженный фанатично преданными священниками.

— Да, но все-таки сам факт… силы, которые он на это тратил… — Эленд повернулся к Вин. — Понимаешь, что это означает? Вседержитель знал: с ним можно справиться. С тем существом, которое мы выпустили, — с Бездной. Вседержитель предполагал, что в конечном счете сумеет его победить.

Вин фыркнула:

— Вовсе не обязательно, Эленд.

— Тогда зачем все это было нужно? Вероятно, он считал, что сопротивление не безнадежно.

— Люди всегда сопротивляются, Эленд. Даже умирающее животное продолжает бороться.

— Но ты не можешь не признать, что эти пещеры — хороший знак, — настаивал Эленд.

— Хороший знак? — подходя ближе, тихонько переспросила Вин. — Я знаю, ты просто пытаешься на что-то надеяться, но мне в последнее время трудно видеть в происходящем хоть какие-то «хорошие знаки». Ты сам должен признать: солнце темнеет. И краснеет. Здесь, на юге, это особенно заметно.