В первый же день после ухода из Ветитана Эленд и Вин убили сотню горожан. Так, по крайней мере, истолковала случившееся сама Вин.

Она сидела на гнилом пне в центре лагеря, смотрела на солнце, которое опускалось к далекому горизонту, и знала, что сейчас произойдет. Вокруг падал пепел. Надвигался туман.

Когда-то — не так уж давно — туман приходил только ночью. Однако за год, последовавший после смерти Вседержителя, все изменилось. Как будто тысяча лет темноты сделала туман нетерпеливым.

И он стал приходить днем. Иногда надвигался огромными клубящимися волнами, появляясь из ниоткуда и быстро исчезая в никуда. Но чаще туман просто заполнял воздух тысячами призраков, которые кружились и прорастали друг в друга. Он выпускал щупальца и лозой раскидывался в небе. Каждое утро туман исчезал немного позже, а каждый вечер появлялся чуть-чуть раньше. Возможно, еще до конца года он окутает все вокруг и останется навсегда. И самое страшное — с той ночи, когда Вин взяла силу у Источника Вознесения, туман стал убивать.

Два года назад Эленд не поверил Сэйзеду, когда тот пришел в Лютадель с ужасающим рассказом о перепуганных крестьянах и убивающем тумане. Вин также предположила, что Сэйзед ошибается. И сейчас, когда она смотрела на собравшихся на равнине горожан в окружении солдат и колоссов, она бы очень хотела продолжать в это верить.

Умирать начали сразу же, как только появился туман. Большинство он обходил стороной, выбирая некоторых без видимых причин. Люди начинали трястись, потом в конвульсиях падали на землю, а родные и друзья в ужасе наблюдали их страдания.

Вин тоже испытывала ужас. И еще отчаяние. Кельсер говорил, что туман — ее союзник, что он защитит и наделит силой. Она верила, что это правда, пока туман не начал казаться чуждым, пока в нем не появились странные призраки со склонностью убивать.

— Я тебя ненавижу, — прошептала Вин, наблюдая, как туман продолжает свое наводящее ужас занятие.

Словно старый знакомый вдруг принялся наугад резать глотки случайным людям из толпы. И она совершенно ничего не могла сделать. Ученые Эленда перепробовали все: предлагали носить капюшоны, препятствовавшие вдыханию тумана, выходить из дома только после того, как туман уже сгустился, заносить людей в дом сразу же после того, как начинался приступ. Животные по какой-то причине не были подвержены подобной напасти, но ни один человек не мог считать себя в безопасности. Выходя из дома в туман, можно было умереть, и ничто не могло этого предотвратить.

Вскоре все закончилось. Туман вызвал припадок у каждого шестого, но умерли лишь немногие. Кроме того, рискнуть нужно было всего лишь раз: одна отчаянная ставка — и ты уже неуязвим. Большинство из заболевших выздоравливали. Правда, семьям тех, кто погиб, легче от этого не становилось.

Вин сидела на пне и смотрела в туман, который подсвечивало заходящее солнце. Странное дело, но видела она сейчас хуже, чем в темноте: если сильнее разжечь олово, то ослепит солнечный свет, а без олова туман становился непроницаемым.

Потому-то окружающее и напоминало о тех временах, когда Вин боялась тумана. Поле зрения сузилось до каких-то десяти футов — дальше можно было разглядеть лишь тени. Бесформенные фигуры бегали туда-сюда и кричали. Кто-то упал на колени, кто-то застыл в ужасе. Обманчивое эхо отражалось от невидимых предметов, все вокруг заполнилось плачущими призраками.

Вин сидела опустив голову, и дождь из пепла казался ей дождем из жгучих слез.

— Лорд Фатрен! — Голос Эленда заставил Вин оглянуться.

Когда-то его голос не был таким властным. Когда-то… Император вышел из тумана, одетый в неизменный белый мундир — тот, что был еще чистым, — лицо его посуровело из-за случившихся смертей. Вин чувствовала алломантическое прикосновение Эленда ко всем, кто находился поблизости. Воздействие на эмоции должно было лишь слегка приглушить боль, поэтому он не стал действовать в полную силу. Полностью устранять скорбь от потери близкого человека Эленд считал неправильным.

— Мой господин! — послышался ответный возглас Фатрена, а вскоре и сам он подошел к Эленду и Вин. — Это катастрофа!

— Все не так плохо, как кажется, лорд Фатрен, — возразил Эленд. — Я уже объяснил: большинство из заболевших выздоровеют.

Фатрен остановился возле пня, на котором сидела Вин. Потом оглянулся и посмотрел в туман, наполненный плачем и стонами своих людей.

— Не могу поверить, что мы сделали это. Не могу… не могу поверить, что вы уговорили меня вывести их в туман.

— Твоих людей нужно было вакцинировать, Фатрен, — твердо сказал Эленд.

Он не лгал. На всех горожан не хватило бы палаток, и потому оставалось лишь два выхода. Бросить их в умирающем городке или силой увести на север — заставить выйти в туман и посмотреть, кто умрет, а кто выживет. Жестоко, но рано или поздно это все равно бы произошло. Даже понимая причины, почему так пришлось поступить, Вин чувствовала себя ужасно.