Рената ускорила шаги. Ей не терпелось попасть домой, увидеть отца, сельского учителя, которого она не видела с марта. Тогда она все же выбралась домой денька на три, чтоб испечь отцу на масленицу блинов, которые он очень любил.

Ренате было чем порадовать отца. Она блестяще выдержала выпускные экзамены в сельскохозяйственной академии, уже не Петровской, а Тимирязевской, и получила звание агронома.

Ее статью в «Трудах по прикладной ботанике» заметил сам Николай Иванович Вавилов и написал ей такое хорошее, доброе письмо, что у нее дух захватило.

Вавилов организовывал в Ленинграде Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур — научный центр мирового масштаба. Под Ленинградом, на Кавказе, Кубани, в Воронеже ученым передаются опытные станции — тысячи десятин отличной земли, где можно развернуть селекционную, генетическую, интродукционную работу. И Вавилов предлагал ей, девчонке только что со студенческой скамьи, работать вместе с ним. И все только потому, что он нашел ее статью «столь серьезной, глубокой и эрудированной».

«Я долго не мог поверить, что такая статья написана студенткой,— писал он ей.— Если вы не растеряете своей веры в науку, в людей, в свое призвание, вы станете крупным ученым. Я верю в вас!»

А профессор Прянишников, любимой ученицей которого она была, оставлял ее при кафедре земледелия.

Однако Рената отказалась от всех блестящих предложений. Ее интересовало лишь одно: самое принципиальное переустройство русского земледелия на основах науки. И она хотела быть там, где развернется битва за науку земледелия,— в деревне... А раз в деревне, то в родном Рождественском. Скрепя сердце академик отпустил ее.

Рената шла по дороге и читала наизусть свое последнее стихотворение. Она писала стихи, и это была ее дорогая тайна.

И запахи Земли, и рои почек клейких,

И город, затопленный синевой...

Студенты с книжками... на парковой скамейке

Зубрят к экзаменам среди зеленых хвои.

Фиалки на углах, гудки такси блестящих.

Воркуют голуби под крышею крутой.

И гроздья пышные шаров летящих —

пунцовый,

желтый,

красный,

голубой.

И чей-то смех, игра детей на тротуаре,

И рокот самолета в небесах.

И сводки радио вслед за мажором арий.

И улиц караван плывет на парусах.

А там, где у реки, от пут освобожденной,

Ремонтных мастерских и труб ревущих строй,

Там в доках солнечных, в лесах нагроможденных

Теснятся корабли и словно рвутся в бой.

Апрель... и дни летят,

Как жаворонки к солнцу...

Дубовая роща встретила ее прохладой и тенью — рукотворная дубрава, созданная отцом и его учениками. Под ногами шуршали опавшие листья. Рената перестала декламировать и замедлила шаг. Потом и совсем остановилась в недоумении. Стало очень тихо, только где-то рядом невидимый ручеек журчал в ложбине. Но... здесь должен быть глубокий, заросший осинником, бурьяном и крапивой овраг. Оврага не было. А дубы почему-то были старые, чуть ли не столетние.

В марте, когда она приезжала на побывку домой, деревья стояли совсем тонкие. А теперь эти слабенькие дубки превратились в мощные дубы.

Что-то было не так... Озадаченная девушка провела рукой по серой шероховатой коре. Кора была теплая на ощупь, живая. Стройные мощные стволы, словно колонны, поднимались ввысь, густые раскидистые кроны заслоняли небо.

— Это не наши дубки,— в раздумье произнесла Рената и пошла, все ускоряя и ускоряя шаг.

Она вздохнула с облегчением, выйдя из заколдованной рощи. Опять пошли ржаные поля.

«Как пустынна дорога,— подумала Рената,— куда все подевались? Время жатвы, а никого нет в поле».

Рената обрадовалась, увидев на ржаном поле работающую машину,— она двигалась без помощи трактора. Самоходный комбайн? Не похоже. Красивая машина! Среди золотистой ржи она словно гигантская птица с одним крылом. Нет, на птицу она похожа лишь издалека. Солнце сверкало и искрилось на стекле и стали. И еще какой-то металл, матовый, зеленоватый. Или это не металл...

К непонятной машине направлялись один за другим новые, как с конвейера, грузовики — тоже какие-то странные — и отходили, груженные до краев зерном. Рената, улыбаясь, подошла ближе. Ей хотелось рассмотреть это чудо техники, окруженное облаком пыли и половы.