Маттиас появился в поле моего зрения, но он не мог достичь меня, блокированный людьми, что были между нами.

– Пия?

Я сползла вниз на несколько дюймов, сдвигая руки на мужчине, которого я держала так, чтобы пальцы вцепились в мягкие вьющиеся волосы. Я добавила восхищенный стон, когда удерживала свои губы приклеенными к его щеке, мое внимание двигалось от него к Маттиасу, к призраку, который продолжал искоса смотреть на меня.

Маттиас вглядывался в нас с минуту, потом слегка потряс головой и пошел прочь. В тоже мгновение, руки, которые ощущались как сделанные из стали, схватили меня за запястья и отодвинули назад.

– Я оценил предложение, но не заинтересован, – сказал мужчина, его голос глубокий, лиричный, с итальянским акцентом, казалось, пронесся по моей коже как электричество.

– А со мной, – сказал призрак, – ты можешь миловаться каждый день.

– Гм, – сказала я, не уверенная, как реагировать на блудливого призрака. – Вы случайно не матрос?

– Нет, – сказал голубоглазый мужчина, хмурясь.

– Извиняюсь, я спрашивала не вас; я спрашивала его, – сказала я, кивая в сторону призрака.

Мужчина посмотрел за себя, потом сузил на меня глаза. – Вы напились?

– Ни в малейшей степени, хотя реально хотела бы. Вы не видите его?

– Вижу кого? – Спросил он.

– Призрака. Думаю, что он моряк с корабля, что затонул в 1922.

– С «Ребекки», – сказал призрак, кивая. – Затонул в тумане, которого я не видел никогда прежде и, надеюсь, не увижу снова.

– Здесь никого нет, – медленно сказал Голубые Глазки.

– Ты тогда должно быть жница? – Спросил матрос. Он был невысоким мужчиной, несколько коренастым, с лицом, выглядящим, как побывавшее в более чем в одной драке в баре.

– Мне жаль, но нет. У меня просто есть это, – сказала я призраку, держа свое запястье, чтобы показать ему лунный камень, который еще раз изменился в крошечный фонарик в форме полумесяца. – Но если вы пойдете в кафе на площади, то найдете парочку других людей, которые были на корабле и которые ждут интересующую вас персону.

– О чем это вы говорите? – Спросил мужчина.

– Кафе, говоришь? – Сказал призрак, выглядя обнадеженным. – Как думаешь, у них там найдется глоточек рома?

– Может быть. Кто знает.

– Да, кто знает. Тогда я пойду. – Он подарил мне щербатую ухмылку. – Ты, возможно, захочешь попрактиковаться со своим клиентом, когда я уйду. Похоже, твой дружок не оценил, что ты ничего не поцеловала, кроме его щеки.

Я ничего не сказала, не желая, чтобы мужчина, на которого я запрыгнула, подумал, что я была насколько-нибудь безумнее, чем уже казалась. Явно лунный камень/фонарик содержал своего рода магию, что позволяла только тому, кто носил его видеть призраков.

– Я сожалею; вы, должно быть, думаете, что я наихудшего сорта женщина, – сказала я Голубым Глазкам. – Но тут был мужчина, преследующий меня, и я реально не хотела, чтобы он меня нашел.

Он продолжал удерживать мое запястье несущее лунный камень. Пока он был фонариком, он не глядел на него, но в ту секунду, когда призрак ушел, тот превратился в камень, и он сжал мою руку еще сильнее.

К моему удивлению, вместо того чтобы освободить меня, он сделал несколько шагов в голубовато-белое озерко света, отбрасываемое уличным фонарем. Я вытаращилась, когда фонарь осветил его, это был один из сексапильной двойки, тот, с короткими волосами. Свет падал на него только с одной стороны, но очертания его лица были резкими и угловатыми, ямочка глубоко врезалась в подбородок, его нос был узким, но не прямым, как если бы он был сломан и неправильно сросся. И еще там были те прекрасные глаза, сияющие изнутри, великолепной чистейшей бирюзой, голубые с маленькими черными прожилками, что казалось, вытекали из его зрачка. О, да, это были великолепные глаза… и они были сосредоточены на мне, с взглядом, что заставил меня покраснеть.

– Знаю, это звучит безумно, – я запнулась, – но это правда. Позади вас, в самом деле, кто-то был, только вы не могли его видеть, а я могла. Думаю, это из-за лунного камня, но это и с самом деле, ни, то, ни се. Но я побеспокоила вас достаточно для одной ночи, и ясно, что вы чувствуете необходимость сходить провериться на чесотку или что-то вроде. Имею в виду, что я сделала бы это, если какой-то странный парень внезапно спикировал на меня и начал целовать. Не то чтобы у меня была чесотка, понимаете. У меня совершенно нет чесотки. Фактически, я не уверена, что такое чесотка, хотя знаю, что если вы не осторожны, то можете поймать ее от сексуального партнера. О, Господи. Я заболталась. Мне жаль. Я делаю это потому, что нервничаю или смущена, и ничего себе, я смущена теперь.

Мужчина уставился на меня, как будто я только что превратилась в отбивающую чечетку ламу, с цилиндром и тростью.

– Извините, – снова сказала я, делая легкий жест неясного извинения.

Его глаза сузились, когда он снова взглянул на мою руку.

– А теперь я просто пойду, – неубедительно закончила я, выдергивая свою руку из его и убегая в сторону улицы, мое лицо горело от смущения. – Что с тобой такое, Пия? Что ты лепетала тому бедному мужчине. Положительно ты бормотала как ненормальная особа. Милый Боженька, тебя нельзя никуда брать, не так ли?