Елизавета задумалась. Устраивать скандал рано. Пока Парма не дал ответ, начинать действовать не стоит.

— Что наши эскадры? — поинтересовалась она.

— Готовятся к бою. Они перекрыли путь к нашему берегу. Ветер тоже не даёт испанцам отойти от Кале. Адмирал Говард считает, этим стоит воспользоваться.

— Он прав. Не имеет смысла ждать в Кале Парму. Он туда не пойдёт, — неожиданно осенило королеву, — я уверена.

Ответ герцога Пармского поразил многих. А рассказы посыльных тем более.

— Он пишет, что выступить не готов, — говорил возмущённо де Лейва в своей каюте собравшимся вельможам, — не готов идти ни по суше, ни по морю. Его армия расформирована. Баржи не достроены. Герцог, видите ли, нас заждался.

— Прошёл год, — заметил кто-то, — Парма ждёт Армаду год с лишним. Он-то приготовления начал сразу. Так долго держать армию невозможно!

Наступило молчание. В самом деле, Армада медленно собиралась и еле-еле шла к цели. С начала мая прошло немало времени. Три месяца корабли плелись по морю, кое-как преодолевая не такое уж большое расстояние.

— Что Парма предлагает делать? — спросил Антонио.

— Он написал королю, предлагая составить новый план действий. Парма хочет захватить Булонь, в которой засели гугеноты. Туда может подойти Армада и остаться на какое-то время, чтобы привести в порядок корабли и дождаться Парму, — ответил де Лейва, — план неосуществим. Кто бы не находился сейчас в Булони, захватывать город нелепо, да и невозможно. Ни ветер, ни англичане нам просто не дадут к нему подойти.

— Во Франции такие распри, — вступил младший брат де Лейва, также находившийся на каракке, — нам и сами французы не дадут там спокойно жить. Две войны сразу, с англичанами и французами, не потянуть.

— Три войны, — поправил дон Алонсо, — голландцев скидывать со счетов тоже нельзя.

Совещание прервалось сообщением о том, что англичане вновь начали обстрел Армады. Используя своё выгодное положение, они попытались подойти к испанским кораблям поближе. Но из-за боязни абордажного боя — так, по крайней мере, считали на Армаде, держа англичан за трусов, — слишком близко не появлялись.

Ядра засвистели в воздухе, плюхаясь чаще в воду, чем на палубу. Запах гари снова ударил в нос. Тучам, закрывавшим солнце, теперь помогал дым, которым заволокло всё вокруг.

— У них ядер, по-моему, неистощимое количество, — посетовал Антонио.

Де Лейва его услышал:

— Им постоянно подвозят с берега. Нам припасы обещает Парма. Сам прийти не может, так хоть какая-то польза. Но ситуация всё равно критическая. Французы продали провиант. Боеприпасы они продавать не станут.

Рядом с караккой в воду плюхнулось ядро, едва не задев борт. Рядом плюхнулось второе. Со стороны испанских кораблей тоже полетели снаряды.

— Что толку палить из пушек? — спросил Антонио. — Смотрите, ни мы, ни они значительных повреждений друг другу не наносим.

— Англичане понимают, нам порох брать неоткуда. Их задача — истощить наши запасы. Заставить уйти от острова. И они правы. Вечно тут торчать мы не будем. И потом, необязательно наносить повреждения кораблям. Достаточно попадать в людей. Раненых у нас благодаря их ядрам хватает.

Через некоторое время англичане отступили. Воспользовавшись переменой ветра, они вернулись на свои позиции, оставив испанский флот там же, где он до боя и стоял.

— Они похожи на собак, — буркнул Антонио, — нападающих на человека. Куснут иногда, а больше лают. После — отбегают.

— А мы на кого похожи? — возмущённо спросил де Лейва. — На облезлого, голодного кота, который бесцельно плетётся сам по себе.

Настроение командующего, назначенного, но не имеющего никакой возможности вступить в должность, ухудшалось день ото дня. Антонио понимал старшего товарища, как никто другой, ежедневно выслушивая его комментарии и мнение по поводу происходивших событий. Да и молодой человек тоже пал духом: постоянный холод и сырость, пронизывающий ветер, грязь, невкусная, испорченная еда, душная каюта, находившийся на борту де Вилар сделали его мрачным и задумчивым. Де Лейва заметил, как нахмурилось лицо Антонио:

— Ты подумал о словах де Вилара? — спросил он, меняя тему. — О пропавших бумагах?

— Не очень я про это думал, — честно ответил Антонио, — всё не до того. Только начинаю размышлять, как англичане прерывают ход мыслей, заряжая свои пушки. Но письмо Фредерико моему отцу я перечитал. Нет там ничего такого, чтобы намекало на наличие спрятанных где-то бумаг. Письмо длинное.

Он подробно описывает свои приключения, но не настолько подробно, чтобы указывать места, в которых он прятал документы и письма.