Первым версию о связи ожесточенный борьбы на 14-м съезде и гибели поэта высказал питерский драматург Алексей Яковлев. Виктору Правдюку удалось найти жену коменданта-чекиста гостиницы «Англетер» Антонину Назарову, которая хорошо помнила события вечера 27 декабря. «Муж пришёл домой уставший, поужинал, рано лёг спать и попросил его не будить. Около половины одиннадцатого начались настойчивые телефонные звонки», – вспоминала Антонина Львовна. Когда начальственный голос закричал, что в гостинице случилось несчастье, комендант был разбужен и мгновенно засобирался на службу. Назарова вызывали уже к мёртвому Есенину, что позволяет датировать гибель поэта днём 27 декабря в промежутке с 9.00 до 10.30 вечера.

Мне кажется, считает Виктор Правдюк, что Есенина чекисты убивать не собирались, от него требовали всего лишь телеграмму – роковую улику, компрометирующую Каменева. Эту телеграмму тот послал из сибирской ссылки с приветствием великому князю Михаилу Александровичу после его отречения от императорского престола. Телеграмма попала к Есенину, потому что он в этот день дежурил на узле связи могилевской Ставки, где поэт успел послужить в последние десять дней монархии. Была ли эта телеграмма в «Англетере» – неизвестно, но именно её искали чекисты, беспорядочно разбрасывая есенинские бумаги и вещи из чемоданов.

А пассионарного, оказавшего яростное сопротивление Есенина, попросту запытали! Убили, не предполагая убивать, – перешли черту, как её часто переходят бандиты. Об этом говорят и фотографии мёртвого истерзанного поэта и воспоминания бывалых людей, например, питерского литератора Николая Брауна, бывшего санитара на фронте. У него, увидевшего мёртвого Есенина, не было сомнений, что это было убийство в пылу борьбы.

Комендант Назаров, чекисты Пипия и Цкирия провели в 5-м номере гостиницы всю ночь. Начальство по телефону подсказывало им, что делать с телом убитого. Решили подвесить его к потолку на трубу парового отопления. В 1990-ые годы Виктор Правдюк получил письмо от дочери чекиста Ипполита Цкирия, которая подтвердила изложенную версию, сообщив, что отец несколько раз рассказывал об этой ночи. Поэтому понятно, что намаявшийся за ночь Назаров утром, когда поднялась тревога и начали стучать в дверь номера Есенина (ключа изнутри не оказалось!), открыл дверь своим ключом и быстро ушёл. Потому что он уже хорошо знал, что произошло в номере! И свет в нем не горел, хотя Есенин боялся тьмы и никогда не выключал электрического света!

В Москве власть организовала пышные похороны. Военные оркестры играли траурные марши. Мёртвого Есенина носили на руках по городу, обнесли вокруг памятника Пушкину. На транспаранте Дома печати висел лозунг с невероятными для 1925 года словами: «Тело великого русского национального поэта Есенина покоится здесь». И великим, и национальным Есенин в СССР просуществовал ровно две недели. И только для того, чтобы на 14-м съезде все поняли, кто является убийцей Блока, Гумилёва и Есенина. Чтобы, свалив эти смерти на группу Зиновьева, сталинская группировка могла победить. А уже в начале января года следующего, 1926, товарищ Бухарин в партийно-правительственной газете напечатал «Злые заметки», после чего Есенина надолго втоптали в грязь, объявили враждебным, кулацким и вредным для их пролетарского дела…

Великий роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» много лет пролежал в ящике стола и был опубликован только после смерти писателя. Одна из самых волнующих его загадок – образ Воланда, который некоторые объясняют совершенно неожиданным образом.

У Михаила Афанасьевича Булгакова была самая неподходящая для советских времен биография: не пролетарское происхождение – отец профессор духовной Академии, участие в Белой армии, да и само его творчество ясно показывал, что автор, используя слова его героя профессора Преображенского, явно «не любил пролетариат». А потому за писателем постоянно следило ОГПУ, на него поступали сотни доносов, советская печать его поносила и оплевывала. Однако, несмотря на все это, Булгаков в те жестокие времена уцелел. Почему?

Одна из версий ответа – Булгакову тайно покровительствовал Сталин. Его пьесу «Дни Турбиных», которую яростно громила коммунистическая критика, вождь смотрел… около 20 раз! А ведь героями ее были вовсе не большевики, а царские офицеры, щеголявшие на сцене в погонах и мундирах, за одно хранение которых в то времена без разговоров ставили к стенке. Мало того, когда к Сталину пришло письмо от одного из видных литераторов с требованием запретить «Дни Трубиных», то вождь выступил в защиту. «Пьеса не так плоха, ибо она дает больше пользы, чем вреда. «Дни Турбиных» есть демонстрация всесокрушающей силы большевизма, если даже такие как Турбины вынуждены сложить оружие и покориться воле народа», – заявил диктатор. Удивительное замечание, ведь никакой «силы большевизма» в пьесе Булгакова нет и в помине, а скорее, наоборот.

В апреле 1930 года случилась трагедия. Пустил себе пулю в лоб Владимир Маяковский, затравленный критиками и равнодушием властей. Буквально через несколько дней в квартире Булгакова зазвонил телефон. Звонили из секретариата Сталина. Булгаков, который тоже был на грани отчаяния и написал властям письмо с просьбой выпустить его за границу, сначала подумал, что это – розыгрыш. Но трубку тут же взял сам вождь: «Что, мы вам очень надоели?» – неожиданно спросил он.

Надо перенестись в те времена, чтобы понять, что тогда означал такой звонок. Это было, как если бы сегодня к вам обратился сам господь Бог, властный кого угодно вознести или погубить. Причем, Сталин позвонил писателю, который в те времена вовсе не числился в Москве в списках знаменитостей первой величины. Наоборот! Сам Булгаков собрал 298 «враждебно-ругательных» отзывов на свое творчество и только три – положительных.

Однако Сталин не только позвонил такому писателю, но и предложил ему работу. Мало того, заявил, что хотел бы лично с ним встретиться и поговорить. Поговорить с тем, кого тогда в советских газетах открыто называли «белогвардейским отродьем»! Это было настолько невероятно, что поразило Михаила Афанасьевича до глубины души. С трепетом ждал он нового звонка, ожидая обещанной встречи. Однако этот звонок так и не прогремел, и со Сталиным Булгаков так никогда не встретился…