— Делай! Но я хочу есть и пить.

— Есть — это есть хорошо. Пить — очень хорошо. Мы, однако, не имеем есть. И мало пить до берег. Нас могут встречать неожиданность. Вы согласны терпеть? Тогда мы будем обязательно выполнять приказ наш другарь.

— Так куда все-таки вы везете меня?

— Вы кончаете путь в Константинополь.

— Ехал, ехал и приехал! Константинополь? Давно не виделись!

— У вас много друзей в Константинополе? — обеспокоенно подал голос высокий, с голым черепом.

— Никого нет. Были и укатили.

— А ваши отношения с полицией? Придется прятаться? Не скрывайте, господин, наш другарь Петков давно не может добиться лояльности со стороны варненских властей. Приходится прятаться. Много забот, но ничего, как говорят руссы, живут и здравствуют.

— А вы, собственно, кто? Полиция союзников? Военная разведка? Почему выполняете чужие приказы? На кого работаете и почему занялись моим спасением? Кстати, как это вам удалось?

— Разве это имеет значение теперь? — ответил лысый. — Мы просто забрали вас у них. Это другая тема и нет нужды ее касаться.

— Послушайте, господин. Оказав помощь своему однополчанину, я помимо воли вляпался в какое-то дерьмо. Я сделал все, чтобы он смог уйти. Вы спасли меня, комбатант, несомненно, из вашей... — Он задумался, подбирая слово, — из вашей группы. Я помог ему, вы — мне. Мы квиты? И вам я больше не нужен? Скажите о моих задачах. Я готов на все. Только не воевать. Поверьте, навоевался по горло. Хочу забыть, как убивают друг друга.

— Это так просто все, капитан Белопольский.

— Значит, вы меня знаете? Сейчас начнете вербовать? Как у вас принято? За приличную сумму в твердой валюте я готов.

— Вы торопитесь, капитан. У нас другие инструкции.

— Какие же? — Андрей, уже несколько успокоившись, снова почувствовал подвох, ловушку, стремление загнать его в угол. На этот раз ощущение не взволновало его. То ли поверил в знакомцев Калентьева, то ли перестал остерегаться их так, как в первые минуты встречи. — Следовательно, я не нужен вам и могу распоряжаться собой по собственному усмотрению? И твердой валюты не будет?

— Будет, капитан, — послышался голос, в котором звучали незнакомые командирские ноты. — Мы должны обеспечить вас деньгами, документами и отправить в Париж.

— Которого мне очень не хватает.

— Говорю, — уже с явным неудовольствием сказал тот, с лысым черепом, — вы ошибаетесь, уважаемый. По приезде в Париж мы больше не увидимся. Нам от вас ничего не требуется. Вы оказали помощь нашему другу! Он через нас — вам. И немного денег. Сказал, передает все, что может. Это честные деньги и от честных людей, поверьте...

— Тем не менее. Я — русский дворянин и офицер.

— И всегда, когда по чужому приказу расстреливали людей, интересовались, в чьем банке у них хранятся счета?

— То есть? — Андрей насторожился. — Извольте объясниться, господин... э... Не знаю, как вас зовут.

— Никакого значения, — оборвал его лысый. — Но поскольку этот вопрос так важен для князя, поясню свою мысль. Коротко. Деньги, которые хранятся и в Московском, и в Лионском банке, одинаково не пахнут.

— Заберите их, господин… безымянный. Я не возьму!

— Да какой я господин, — сорвался, не выдержав, лысый. — Дальше гардеробных господа меня не пускали.

— Так. Значит, товарищ? Это членам вашей банды вы товарищ. Мне вы не товарищ. Прошу запомнить. И передать, кому сочтете необходимым. Я благодарен вам за спасение, конечно, но у меня старые понятия о чести... Денег от товарищей не надо!

— Вы добавляете нам немало хлопот, князь.

— Но ведь я теперь принадлежу самому себе?

— Точно так, черт побери!

— Оставь его: не видишь, этот беляк упрям, как мул.

— Замолчи! И действуй. Мы подходим, Гошо.

Поднявшись по трапу, лысый осторожно приподнял крышку люка. Сказал Белопольскому:

— Обиды на вас не держу. Езжайте куда хотите, с богом.

— Спасибо и вам, — выдавил из себя Андрей, понимая, что лысый оказался умнее и выдержанней его.

— Надеюсь, не причиню вам больше забот, — сказал он сухо. — Полиция и пограничная стража не имеют против меня никакого компрометирующего материала. Я давно отвык от комфорта и доберусь хоть на крыше, хоть на площадке тормозного тамбура. Это уж не ваша забота.

— Ну и черт с тобой, — проворчал лысый. — Приходится действовать с учетом характера и привычек князя Белопольского.

— Цветков приказал швартоваться у дальнего причала, — сказал второй. — Тут у него есть опасения.

— Приказал — так приказал.

Оба вернулись на свои места. Снова заработал мотор и шаланда двинулась. Кто-то на мгновение проворно раскрыл люк и вниз полетели два карабина и несколько револьверов, завернутые в промасленную бумагу.

— Будет дело? — живо поинтересовался второй.