Шрифт:
— Сейчас, мама, сейчас всё будет, как было… Знаешь, мы даже настоящие раскопки будем делать. Курганы всякие, городища…
— А где же вы курганы эти возьмёте? Я слыхала, их на юге много, в степи.
— Зачем! Они и здесь есть, под Москвой. Нам Алексей Кузьмич рассказывал. Он в Академии наук работает, не шутка!
Лёша присел на корточки и начал рыться в книгах.
Вскоре он вышел из библиотеки с толстым томом в руках. Книга, видно, попалась очень интересная, потому что Лёша сразу же, на ходу, принялся читать. Ноги сами по себе шагают по тротуару, а глаза смотрят в книгу. И вдруг — стоп! Лёша налетел на гражданина, который тоже на ходу читал, только не книгу, а газету «Вечерняя Москва». Гражданин сказал: «Извините», а потом увидел, что перед ним мальчик, и обиделся:
— Смотреть надо, а не читать на ходу!
Конечно, гражданин был прав, потому что на углу Лёша задел лоток мороженщицы. У заставы он едва не угодил под грузовик.
Наконец после всех приключений он добрался до своего дома. Это на Красной Пресне, в новых домах.
Лифт с лёгким гуденьем повёз Лёшу на пятый этаж. Дверь ему открыла Таня — та самая, о которой я и хочу вам рассказать. Она очень похожа на Лёшу. У неё тоже чуточку выпяченные губы, тёмные глаза и русые волосы. Только у Лёши они острижены под ноль, а у Тани заплетены в две косички с лентами. Ленты, кстати сказать, Таня вечно теряет. То и дело слышно: «Мама, ты не видела мою ленточку?», «Лёша, тебе не попадалась моя ленточка?…»
Таня посмотрела на толстую книгу, которую Лёша притащил, и стала разбирать длинное, непонятное слово на переплёте:
— Ар… Ар… Арехология… Лёша, это про что это — арехология?
Лёша засмеялся:
— Это наука такая…
— О чём наука?
— Об орехах.
— А разве есть такая?
Лёша похлопал Таню по плечу:
— Эх ты, профессор! Ну где ты вычитала «арехологию»? Не видишь, написано: «Археология».
Таня посмотрела:
— Не всё ли равно! А зачем она, Лёша?
— Это вам, первоклашкам, ещё рано.
— А я уже во второй перешла!
— Ох, извините, ошибся! — сказал Лёша и прошёл к письменному столу.
Раньше, до войны, это был папин стол. А сейчас одна половина Танина, а другая — Лёшина. На Таниной половине — чистота и порядок. А на Лёшиной чего только нет! И ржавые железки, и черепки, и старинные монеты, на которые ничего не купишь, и чьи-то огромные зубы — не то волчьи, не то лошадиные…
Лёша сел за стол и снова взялся за книгу. Но Таня стала дёргать его за плечо:
— Лёша, давай играть в лото, а? Чур, только я буду кричать!
— Некогда, Таня.
— Тогда в поддавки. Чур, я белыми!
— Таня, я ведь сказал — некогда.
— Ну ладно, ну тогда в домино.
— Таня, тебе, кажется, ясно говорят… — начал было Лёша, но тут на столе затрезвонил телефон.
Лёша взял трубку:
— Алексей Зотов слушает. А, Стась, здорово! Достал. Клад, а не книга… Всё есть, всё… Как измерять, как копать, как землю откидывать. Ага… Теперь можем смело ехать. Ага… Приходи… Пока!
И Лёша положил трубку. А Таня сразу навострила уши:
— Что копать, Лёша?
— Ничего!
— Нет, я знаю: вы поедете клад копать, да?
— Пускай клад, — сказал Лёша, — только отдай книгу. Не успел отвернуться, а она уже схватила!
— На, возьми, пожалуйста, только скажи, какой клад. Лёшенька, скажи! Я ещё ни одного кладика никогда не выкопала.
— Да никакой не клад. Что ты, Танька! Я просто пошутил.
— Нет, я знаю, ты не пошутил. Ты нарочно говоришь, я знаю. Вот придёт мама, я ей всё расскажу про вашу эту — как её? — арехологию.
Но Лёша уже не слышал Тани. Толстая книга подхватила его и унесла далеко-далеко, в седую русскую старину…
Глава вторая
ПРО ПАПУ
Мама, как нарочно, в этот вечер долго не приходила. Таня стояла у окна и смотрела на улицу — идёт мама или не идёт. Но мама не шла.
Сверху, с пятого этажа, Тане видны трубы, крыши, дома, трубы, крыши… Некоторые трубы очень высокие, это фабричные. За одной из них садится солнце, и всё небо покрыто розовыми облаками. Дым из фабричных труб завивается в пухлые розовые кольца, и кажется, будто все облака получаются из этого фабричного дыма.
Но вот на небе всё погасло, зато на земле сразу зажглись тысячи огней и повисли вдоль улиц, словно ёлочные бусы. А на углу засветились большие часы. Обе стрелки слились в одну толстую стрелу на цифре «девять».
Таня обернулась к Лёше. Он уже не читал, а думал о чём-то, подперев кулаками голову.
— Лёша! Ну Лёша же!
— Что?
— Почему мамы так долго нет?
— Задержалась…
Таня подошла к Лёше:
— Ладно, Лёша, не хочешь про клад — тогда про папу расскажи.