Впоследствии Хацхнекер в статье, опубликованной в «Нью-Йорк таймс», опроверг такую версию своего предложения [98] . Он сказал, что всего лишь предлагал, чтобы дети «в возрасте 8—10 лет (а позже и до 15 лет), обнаруживающие преступные наклонности, имели «наставников, возможно, в лице выпускников институтов», прошедших специальную подготовку и работавших под наблюдением психологов и психиатров. Чтобы эти наставники относились к таким детям не только с сочувствием (что чрезвычайно важно само по себе), но и проявляли по отношению к ним твердость».

Он признал, однако, что его предложение относительно заблаговременного выявления будущих преступников предусматривало «проведение массового тестирования всех детей в возрасте от 8 до 10 (а возможно, и до 15) лет». При этом он сослался на методику такого тестирования, разработанную двумя профессорами юридического факультета Гарвардского университета, которые утверждали, что с ее помощью «можно будет выявить 9 из 10 [преступников] уже в 6-летнем возрасте».

Не надо обладать богатым воображением, чтобы предсказать, какая именно группа детей была бы поставлена в наименее выгодное положение при соблюдении такой методики. Поскольку цель тестирования состояла в выявлении тех, кто угрюм и зол, тех, кто плохо учится (что зачастую связано с неразрешенными проблемами), и тех, у кого непокорность стала единственной формой общения, эта группа, скорее всего, состояла бы в основном из представителей обездоленных меньшинств — чиканос (Американцы мексиканского происхождения.— Прим. перев.), черных и пуэрториканцев [99] (Произведенный недавно опрос 431 преступника в Нью-Йорке показал, что 80% из них выходцы из очень бедных черных или пуэрториканских семей; 59% — из семей, в той или иной форме получающих пособие по бедности, и только 21% — из семей с обоими родителями.).

Как только сведения о деталях предложения Хацхнекера просочились в прессу, администрация Никсона поспешила отказаться от этой идеи. По всей вероятности, осуществление плана откладывалось до более благоприятных времен.

Некоторые наблюдатели рассматривают работу Энди и других практикующих психохирургов как продолжение или, как говорит нейрофизиолог Стивен Чоровер из Массачусетского технологического института, «главное направление» общенациональной программы, сориентированной на перестройку поведения не только детей с повышенной активностью или тех, кто не в ладах с законом, но и тех, чьи поступки не соответствуют существующим в данном обществе нравам и обычаям [100] .

Если называть вещи своими именами, то это «модификация поведения», и средства, которые при этом используются, следующие: психотропные средства — риталин, декседрин, анектин (Данные препараты могут явиться причиной возникновения лекарственных психозов.— Прим. ред.); моральное давление со стороны сверстников в ходе широких дискуссий-исповедей наряду с социальным остракизмом (когда в качестве наказания за неповиновение ребенка изолируют, при этом его часто ставят лицом к стене или привязывают к кровати); электрошок; психохирургия.

По подсчетам Бертрама С. Брауна, директора Национального института психического здоровья, за последние 5 лет число психотерапевтов, применяющих методы модификации поведения, возросло со 100 человек до нескольких тысяч.

Становится просто не по себе уже от одной мысли о том, что эта огромная армия специалистов по человеческому поведению (многие из которых, по словам Брауна, «обыкновенные шарлатаны» [101] ) набрасывается на тысячи и тысячи несчастных детей и подростков. По чьему образу и подобию собираются они перекраивать всех этих детей? Что же собой представляет модификация поведения человека: своеобразную форму терапии или же особый метод, ведущий к установлению контроля над разумом человека и ко всеобщему повиновению?

В настоящее время царит полная путаница относительно такой детской болезни, как гиперкинез. Ее обычными симптомами являются: повышенная активность, неспособность концентрировать свое внимание или выполнять самые простые указания учителя или родителей, а также общая неуправляемость. Процент детей с расстроенной психикой, имеющих дефекты речи, плохую координацию движений и неспособных концентрироваться, а также тех, кто часто без всякой видимой причины начинают бесноваться, всегда был сравнительно невысок.

Однако это ни в коей мере не относится к той огромной армии детей, чьи психические и умственные недостатки являются прямым следствием ужасающей нищеты. Группа калифорнийских психиатров недавно опубликовала результаты своего исследования за период с 1968 по 1970 г., согласно которому более 1 млн. американских детей страдают тем или иным психическим заболеванием по причине своей бедности. Предполагается, что та же участь может постичь миллион еще не родившихся детей, поскольку почти миллион беременных женщин имеют доход ниже официального уровня бедности и питаются хуже, чем это ежедневно требуется для поддержания их сил и выработки протеина.

У таких новорожденных наблюдается «значительная химическая недостаточность», а окружность их головы «настолько мала, что вероятность того, что из них вырастут вполне нормальные взрослые люди, составляет менее 1/1000000». Результаты этих исследований были зачитаны Робертом Б. Ливингстоном на совещании членов Общества неврологов в ноябре 1975 г. «Трудности, с которыми столкнутся эти дети сначала в школе, а затем и в самостоятельной жизни,— отметил он,— непосредственно связаны с недоеданием, пагубно сказывающимся на развитии мозга в утробе матери и в раннем детстве...» Ливингстон обрисовал будущее, в котором, по его словам, «от 1/3 до 1/2 миллиона школьников, возможно, будут не в состоянии учиться наравне с другими, поэтому их придется обучать по специальным программам, результатом чего будет более низкий уровень образования, а следовательно, и меньшие возможности продвижения по службе». Ливингстон выступал также перед группой научных работников факультета неврологии Калифорнийского университета в Сан-Диего.