В настоящее время разработка проекта создания при Калифорнийском университете Центра по изучению и предотвращению насилия находится на мертвой точке. Поговаривают, что Уэст составляет новый, девятый вариант в надежде получить необходимые средства. Какова бы ни была дальнейшая судьба Центра, сама идея выработки критериев для выявления лиц, потенциально склонных к насилию, в тех масштабах, которые предлагаются некоторыми сотрудниками Калифорнийского университета, свидетельствует о том, насколько прочно мысль о возможности предсказывать преступное поведение укоренилась в сознании некоторых высокопоставленных государственных деятелей (Рейган, Никсон), представителей медицины (Суит, Уэст) и чиновников федеральных и штатных правоприменительных органов. Несмотря на публичные заверения Администрации содействия правоприменительной деятельности в том, что она больше не будет финансировать психохирургические и другие эксперименты над людьми из-за нехватки кадров, способных осуществлять контроль за такими экспериментами, Администрация мало что может сделать, чтобы помешать такого рода исследованиям.

А генетические исследования тем временем продолжаются. Одному исследователю было выделено в 1975 г. 250 тыс. долл. для работы над темами «Взаимодействие генов с окружающей средой и преступность и делинквентность» и «Нейрофизиологическое поведение лиц мужского пола с набором хромосом 47 XYY и 47 XXY». Другому исследователю было выделено около 27 тыс. долларов для исследования синдрома XXY. Свыше 100 тыс. долларов было выделено детскому психологу Стэнли Уолцеру с медицинского факультета Гарвардского университета для работы над темой «Аномалии половых хромосом и отклонения в поведении» [218] .

Последнее исследование было частично прекращено в связи с протестом группы бостонских ученых. Они заявили, что такой генетический подход представляет собой еще одну попытку объяснить поведение, отклоняющееся от социально одобряемых норм, биологическими причинами, «что отвлекает внимание от борьбы с основными экономическими и социальными проблемами, порождающими преступность». Более того, эта группа ученых заявила, что, хотя о феномене XYY известно очень мало, хромосомный подход к проблеме преступности настолько прочно утвердился в сознании общественности, что отнесение того или иного лица к категории «хромосомных девиантов» может навсегда искалечить ему жизнь. Школы, работодатели, учреждения, как бы мало они ни разбирались в факторе XYY, как отмечают ученые, будут склонны относиться к таким людям с подозрением и недоверием. Даже родители могут начать относиться к своему ребенку с набором хромосом XYY с предубеждением, что в конечном итоге может привести к тому, что у ребенка действительно появятся дефекты или расстройства психологического характера [219] .

Несмотря на эти протесты, Уолцер в июле 1977 г. все еще продолжал свои исследования в бостонской больнице. Представитель Центра по изучению преступности и делинквентности, финансирующего эти исследования, дал понять, что хромосомные исследования, возможно, ведутся и другими правительственными учреждениями.

Споры по вопросу о лоботомии, а позднее психохирургии то вспыхивали, то угасали на протяжении 40 с лишним лет. Несмотря на катастрофические последствия лоботомии для тысяч пациентов и беспокойство, вызванное этим среди общественности, только в последние годы этим заинтересовались судебные органы. В основном юристов интересует вопрос, действительно ли психохирургия приносит облегчение тем, кто страдает психическими заболеваниями, или она все еще находится на стадии экспериментов и может привести к необратимым изменениям в поведении и индивидуальности пациента. Перед судами также встал вопрос, можно ли использовать для экспериментов заключенных и психически больных лиц, находящихся в лечебных учреждениях, особенно в тех случаях, когда есть сомнения, имеет ли законную силу данное ими согласие на подобные операции.

Особенно интересны в этой связи решение, принятое по делу Каймовица тремя мичиганскими судьями в июле 1973 г., и недавние рекомендации комиссии конгресса, которые поставили это решение под удар.

Дело Каймовица [220] касается 35-летнего заключенного, который, чтобы сохранить его настоящее имя в тайне, фигурировал в течение всего процесса под именем Джона Доу. (Каймовиц—юрист, изложивший суду существо дела от имени Доу.) Доу был принудительно помещен в Ионийскую больницу штата Мичиган как сексуальный преступник-маньяк и содержался там почти 17 лет. Около 5 лет тому назад он получил возможность выйти на свободу в связи с тем, что новый закон штата Мичиган отменил прежний законодательный акт, по которому Доу был осужден. В пользу освобождения Доу говорил и тот факт, что за время своего принудительного лечения он почти не проявлял агрессивности, а к концу своего срока пребывания в больнице вообще считался образцовым пациентом. Он научился владеть собой, и администрация считала, что он больше не представляет угрозы для общества.

Осенью 1972 г., примерно за год до истечения срока заключения, Доу посетил Е. Дж. Юдашкин, директор Управления психического здоровья штата. Уже сам визит Юдашкина был для Доу большим событием. Доу пришел в еще большее замешательство, когда Юдашкин, используя сложные научные термины, стал предлагать ему принять участие в эксперименте, цель которого — подавление сексуальных импульсов [221] .

В учреждениях, подобных Ионийской больнице, где заключенные живут в условиях, как выразился суд, «строго регламентированного режима», узники фактически лишены возможности принимать какие бы то ни было решения. За весь период пребывания Доу в этой тюрьме почти все вопросы, касающиеся его жизни, решались без его участия. Какую одежду носить, на какой постели спать, чем питаться и т. д.—по всем этим вопросам его мнением никто не интересовался. И вдруг высокопоставленный чиновник из органов здравоохранения штата предлагает ему стать одним из главных участников эксперимента! Конечно, теоретически он мог и отказаться. Однако, как было установлено впоследствии судом, это было практически исключено, т. к. Доу и Юдашкин были в очень неравных условиях. Вполне понятно, Юдашкин был для Доу воплощением тюремных властей и перечить ему, если хочешь выйти на свободу, не следовало.

Юдашкин объяснил Доу, что цель эксперимента заключалась в том, чтобы сравнить два различных подхода к проблеме. Первый подход, испытывавшийся на 12 заключенных, был основан на методике Марка — Эрвина: вживление электродов в глубокие слои мозжечковой области головного мозга; наблюдение за биотоками мозга; стимулирование различных участков мозжечковой области; проведение психохирургических операций, если биотоки укажут на то, что агрессивность является следствием аномального функционирования дефективных клеток головного мозга. Для проверки второго подхода такое же количество заключенных должны были лечить при помощи ацетата ципротерона, который уменьшает количество вырабатываемого тестостерона. При этом исходили из предположения, что большое количество мужских половых гормонов является причиной сексуальных нападений. (Ацетат ципротерона производится в Западной Германии и обладает постоянным кастрирующим действием [222] .)

Доу колебался. Ведь до освобождения, как сказал и сам Юдашкин, оставалось совсем немного. Но Юдашкин не сдавался. Он убеждал Доу, что тому следует принять участие в эксперименте уже хотя бы для того, чтобы скоротать оставшееся время — ведь последние месяцы перед освобождением, когда отбываешь длительный срок, тянутся особенно медленно. В конечном итоге Юдашкин одержал верх, и Доу согласился подвергнуться психохирургическому эксперименту. Юдашкин и другие сотрудники учреждения всячески старались приободрить его. Родителям Доу, которые были его опекунами, было предложено прибыть в учреждение и совместно с ним подписать документ о согласии на эксперимент.