Мы тоже ставим свою вещи в багажном отделении и проходим в автобус. Мест свободных много, и мы выбираем в середину, садясь по двое, я с Бобром, а Выскребов со Строгиным. За две минуты до отправления в салон поднимается запыхавшаяся женщина-кондуктор, она быстро проверяет у всех билеты и стремительно спускается по ступенькам обратно в автовокзал. Водитель жмет на акселератор, закрывает дверь и плавно выруливает с площадки на проезжую часть улицы. Движение свободное и мы ни разу не останавливаемся кроме как на светофорах. Город остается позади, и мы мчимся по шоссе. Я закрываю глаза и мягкое раскачивание мгновенно меня убаюкивает. Вскоре я сплю, сквозь сон ощущая, как болтается моя голова, но опустить спинку кресла у меня не хватает сил, я крепко связан сонной дремотой. Практически бессонная ночь сказывается в пути. Восемь часов пролетают быстро и незаметно. Я просыпаюсь только для того, чтобы на остановках сходить в туалет и выкурить сигарету. Возвращаюсь и вновь проваливаюсь в мир сновидений. Иногда сознание ненадолго проясняется, правда не окончательно, и я сквозь полуопущенные веки вижу густой лес, проносящийся в окне автобуса, унылую пустую дорогу, солнце, скачущее по верхушкам сосен, кусочки голубого неба и трепещущую занавеску, которой я пытался задернуть всю эту красоту.

Мои боевые друзья спят рядом таким же безмятежным сном. Мы даже представить себе не можем, что нас ждет впереди, какой новый совершенно незнакомый мир, но мы готовы окунуться в будущее, совершенно не заботясь каким он может быть и каким оно будет. Мы молоды и соответственно смелы, безрассудны и наивны.

Вечером, еще совсем светло, автобус останавливается на автостанции городка Андреево поле. Маленькая избушка извещает нас о конце путешествия своей вывеской под самой крышей. Мы последними выходим из автобуса и разочарованно осматриваемся. Разве то, что предстало перед нашими взорами может называться городом?

Разбитая асфальтированная, узкая и совсем не ухоженная дорога ведет от станции куда-то далеко в неизвестность. По обочинам раскинулись вековые деревья, дубы, осины, сосны. Я не вижу ни многоэтажных домов, ни людей, ни машин. Там, за полосой деревьев выглядывает скошенное поле, на котором, видимо, с прошлого года забыли убрать почерневшие снопы сена. Пустота и безжизненность. Наши гражданские попутчики и попутчицы, забрав свои вещи побрели по дороге.

– Скажите, а как попасть в гарнизон? – спрашиваем мы у мужчины, который нам показался прапорщиком.

– Вот видите, куда все идут? Идите за ними и выйдете к зданию офицерского клуба, он стоит немного в стороне, в парке, такое здание с колонами, короче не перепутаете! Его проходите справа и идете метров триста, там увидите пятиэтажки за бетонным забором, пройдите по улице вдоль забора и уткнетесь в КПП.

– Спасибо…

– На стажировку? – улыбается «прапорщик».

– Да.

– Чемоданову привет!

– А кто это?

– Штурман на КП.

– А от кого передать?

– От Иванова!

– Хорошо, обязательно передадим.

Мужчина остается, а мы, закинув сумки на погоны, побрели вслед за удаляющимися местными жителями.

* * *

– Так, значит третий курс… - суровый подполковник оглядывает нас со всех сторон будто какой-то подозрительный товар с душком.

– Да, третий, - за всех подтверждает слова начальника штаба Строгин.

Мы не стоим перед старшим офицером ни в струнку, ни по команде «смирно». Нет. Мы не привыкли вытягиваться перед офицерами, нас не учат этому, а поскольку все штурманы и большинство начальников штабов в полках бывшие наши курсанты, выпускники разных лет, то и они не требуют к себе такого отношения. Плюс ко всему сказанному авиация – самая интеллигентная часть вооруженных сил страны.

– Так, пока поселитесь на КП у РТВшников…

– Товарищ подполковник!!! – заканючили мы все в один голос. Жить с солдатами! Нам курсантам третьего курса!

– Ладно, ладно! Сегодня на КП, а завтра вам подготовят комнату в общежитии в городке!

– Есть, - недовольно согласился наш младший командир.

– Дальше. По гарнизону не шляться! Распорядок дня соблюдать. Завтра приступить к изучению руководящих документов. Через три дня сдаете зачеты по знанию техники, района полетов, упражнений на перехват нашего изделия и… вперед! Наводить сначала с инструктором, а потом, по результатам – самостоятельно. Понятно?

– Понятно… - без особого энтузиазма отвечаем мы.

– Свободны… - подполковник остается один, а мы разбредаемся по командному пункту.

КП, как КП. Мы не видели других, но считаем этот таким же, как и везде. Подземное сооружение. Сверху большой холм, поросший травой. Сбоку в него ведет вход, с закрывающейся железной дверью. Посреди двери «руль» - это замок, повернув его, дверь запирается изнутри, почти, как на подводных лодках. Охрана этой важной части КП поручена бойцам из средней Азии. Впрочем, им поручена не только эта дверь, но и многое другое.

На командном пункте сосредоточена вся настоящая и незаменимая работа истребительного полка. Отсюда летчики получают команду на взлет для перехвата вражеской цели. Отсюда ими управляют офицеры боевого управления, которых еще называют штурманами боевого управления, именно они наводят своими командами летчиков на цели. Это наша будущая профессия. Весь КП напичкан самой современной аппаратурой, установленной по разным помещениям.

Здесь есть комната наведения – темное помещение в котором имеется несколько индикаторов кругового обзора от сантиметровых станций и один – от метровой РЛС. Так положено. Именно с этих индикаторов штурман получает информацию о цели и своем перехватчике. Из центра круглого телевизора, помещенного почти горизонтально, стремительно крутиться луч-радиус, который бежит по часовой стрелке и чертит круги, равные десяти километрам и азимуты, жирные по тридцать градусов, тоненькие по десять. На всей этой нарисованной сетке появляются мелкие метки-квадратики, - это летательные аппараты. С каждым прохождением луча эти метки оказываются на новом месте, происходит это потому, что самолеты летят, а не стоят на месте, и меняют свои координаты: расстояние от точки, от самой РЛС, и меняют азимут. Вот таким способом мы видим все, что происходит в нашем небе, вернее в нашей зоне ответственности. Сантиметровые станции видят лучше объекты, метровые – хуже, но дальше. Есть еще один параметр очень важный для штурмана, - это высота объекта. Ее мы узнаем от высотомера. Это практически та же РЛС, только сканирует она небо не по кругу, как обычные, а сверху вниз. Высотомер видит высоту и передает ее значение по громкой связи штурману, который до этого ставит ему задачу, называя азимут и дальность объекта. Между прочим, не знаю по какой такой причине, но в основном все операторы высотомеров тоже жители средней Азии, плохо владеющие русским языком. Корме экранов и громкой связи, в комнате наведения имеются еще и радиостанции для связи с летчиком. С их помощью штурман управляет перехватчиком. Есть один общий канал на котором любой летчик любого полка связывается с землей. Каждый аэродром в стране знает этот канал, и он всегда включен. Каждый аэродром имеет свой позывной и любой пролетающий в зоне ответственности самолет связывается с аэропортом, получая всю необходимую информацию. А вот для наведения перехватчика полка на цель существуют другие каналы, настроенные на других частотах. Наш полковой перехватчик, взлетая получает команду перейти на нужный канал и с ним уже начинает работать штурман наведения.