– Понятно! – мы начинаем скакать по кочкам в поисках цветов клюквы и сушеных ягод. Сорванные цветы каждый складывает в пустую сумку химзащитного костюма. Туда же мы бросаем сушеные ягоды.

Через час мне это занятие изрядно надоедает. Я сажусь на очередную кочку и закуриваю, отгоняя от себя настырную мошкару выдыхаемым дымом. Надо мной голубое небо, его небольшой кусочек. Верхушки сосен качаются, и изредка моя кочка освещается теплыми лучами солнца. Стволы скрипят словно мачты какого-то немыслимого корабля с тысячами мачт. Мои товарищи разбрелись по болту и словно зайцы прыгают с кочки на кочку. Алексей тоже не сидит и это мне в нем нравится. Другой бы на его месте обязал бы курсантов выполнить работу за него, а сам бы сидел и курил. Но этот делает свою работу сам и не особенно надеется на нас. Я чувствую, что он взял нас больше из желания похвастаться перед нами или даже доставить нам некое незнакомое удовольствие, то есть из добрых побуждений, нежели из меркантильных.

Вдруг я слышу шум падающего в воду тела, всплеск и матерный крик. Я вскакиваю и смотрю в ту сторону откуда доносятся вопли. Это оказывается недалеко от меня. Выскребов то ли сорвался с кочки, то ли кочка оказалась «неисправной», но он уже по пояс в воде и заметно погружается. Я хватаю свою палку и несусь словно на воздушной подушке к нему. То же самое делают и все остальные. Мы разом все оказываемся рядом с тонущим.

– Твою мать! Сорвался с кочки! – орет обезумевший курсант.

– Спокойно, Игорь! Не дергайся! Сейчас я протяну тебе палку, а ты хватайся за нее. Мы будем тащить ее потихоньку. Понял?! – старается спокойным голосом говорить Атрепов, но я вижу, как трясутся его руки.

Мимо тонущего виляя черным хвостом буквой «зю» проплывает молодая гадючка. Мы все оцепенели. Выскребов замер и даже не ругается. Он держит палку Атрепова, но никто не шевелится пока змея не уплывает далеко и от нее не исходит опасность. Как только Игорь остается один живой в болоте, Алексей начинает тянуть палку на себя. Мы устремляемся ему на помощь. Бобер оказывается лишним на нашем конце палочки-выручалочки, и мы просим его не мешать. Втроем мы постепенно вытягиваем высокого курсанта на наш кочечный архипелаг. Он лежит на животе и глубоко дышит скорее от страха, чем от предпринятых физических усилий. Алексей и мы не менее испуганы. Капитан достает сигарету и не может прикурить с первой спички, тогда Бобер достает зажигалку и подставляет ее к сигарете офицера, но и она несколько раз гаснет под дыханием взволнованного и напуганного человека. Наконец тот прикуривает, и мы садимся на кочки глупо улыбаясь. Страшное, что могло произойти, не произошло!

* * *

Стол у тёть Лены богат. Здесь и соленые грибы, и квашенная капуста с красными глазками из клюквы, и помидоры с огурцами, домашней закрутки. Здоровенная сковорода жаренной картошки дымит с краю доверху с горкой наполненная. Копченая с жирком колбаса нарезана толстенькими кусками красиво разложена на большой тарелке. Запеченная курица только что вынута из духовки и водружена по центру стола. Муж, дядя Семен разливает нам по рюмкам сделанный с любовью самогон настоянный на неизвестном мне калгановом корне. Я впервые услышал об этом корне. Не знаю, для чего он, но самогон, настоянный на нем, выглядит почти, как коньяк. Запаха сивухи не улавливается. Хрустальные рюмки играют чайным цветом домашнего самогона. Он скорее благороден, чем водка, которая продается в магазинах.

– Ну, ребятки, за вас! За то, чтоб у вас все было хорошо! – поднимает свою рюмку Дядя Семен.

– Спасибо! – мы тоже поднимаем рюмки. Я первый опрокидываю жидкость и ощущаю, как она приятно разливается по моим жилам.

– Это из старых запасов! Скоро сварю свежий самогон. Тут все гонят, но тайком, я как-то затеяла нагнать немножко, – начинает рассказывать тёть Лена, улыбаясь. Отчего-то мне кажется, что она смотрит прямо на меня и только мне рассказывает. – Поставила лук жариться…

– А вы из лука гоните? – удивился Игорь, неискушенный в такого рода делах.

– Нет! – засмеялась хозяйка, - лук для того, чтоб на лестничной площадке не стоял запах сивухи. Так вот жарю лук. Звонок в дверь. Думаю, кого это несет в такую рань? А воскресенье, семь утра, все спят. Открываю дверь. На пороге участковый. Ну, все, думаю, попалась мать двоих детей! Стою на пороге, внутрь не пускаю. Он тоже стоит, принюхивается. «Что, теть Лен, лук жарите, ждете кого-то?» - говорит, а сам ведет носом по сторонам. «Да,- говорю, - муж лечиться надумал». Вру напропалую! «А что, - спрашивает он серьезно, - им можно лечиться? И от каких болезней?» Ну, тут меня словно черт за язык дернул! «От мужского бессилия, дорогой!» Он покачал головой, поцокал. Потом говорит, что пришел спросить буду ли я работать в воскресенье, его родственники набрали с десяток ведер клюквы и хотят сдать. Я сказала, что для него выйду. Он поблагодарил меня и ушел, так и не поняв, что у меня на кухне делается. А потом, через неделю, другую прохожу мимо его дома. У него на кухне открыта форточка и оттуда валит столбом дым. Принюхиваюсь, а это лук горелый. Заглянула я в окошко, вижу его жена целую сковороду лука спалила, выбрасывает в мусор, но на столе еще лежит целая гора свежего нарезанного лука! Вот думаю, мужик-то поверил, решил полечиться! Накладывайте грибочков, солений, картошечки! Закусывайте!

– Ну, между первой и второй… - дядя Семен разлил нам по полной рюмке чудного напитка.

– Ну, куда ты гонишь!? Ребята за тобой не угонятся! Поостынь малеха! – прикрикивает на мужа наша добрая хозяйка. Однако мы поднимаем рюмки и выпиваем содержимое. Благодать! Как все же хорошо, что Строгин познакомился с ее сыном. Она очень добрая женщина. Да и муж славный. Я рад, что именно сюда попал на стажировку. Лучшего места не придумаешь! Картошка вкусная. С хрустящими груздями она нейтрализует выпивку и хочется выпить еще. Дядя Семен словно читает мои мысли и наполняет хрусталь вновь доверху.

– Тёть Лен! Дядя Семен! Спасибо вам за ваше гостеприимство! – берет ответное слово наш вожак Женька.
– Мы хотим выпить за то, что б у вас все было хорошо, за летное долголетие вашего сына, за всю вашу семью!

Мы вновь опустошаем рюмки и уже продолжительнее и обильнее закусываем. После пятой рюмки все потянулись покурить. Я выхожу из-за стола последним. Тётя Лена остается одна. Она смотрит на меня как-то странно и просит меня задержаться.

– Посиди со мной, Вова.

– Хорошо, конечно… - я сажусь на прежнее место.