Иногда это усложняло, иногда, наоборот, облегчало жизнь. Я имею в виду то, что, если мы с ней не разговаривали по несколько часов, это удивительнейшим образом не напрягало ни одну из сторон. Согласитесь, это весьма и весьма неплохо…

Учитывая, что в комнате из всей мебели была лишь металлическая кровать, застеленная не самым свежим бельём, да один табурет, мне пришлось встать у окна, выходящего во внутренний дворик. Присесть или прилечь на кровать в присутствии дамы казалось несколько бестактным.

Впрочем, точно в той же мере, что и предложить прилечь ей. Господи, что со мной?

В дороге подобные глупости нас ни на миг не волновали. Мы частенько спали рядом, на сене, на траве или брошенной на пол овчине, спиной к спине, ни о чём не думая и ничего не стесняясь. Что же с людьми делает цивилизация, кем мы становимся в больших городах, как быстро теряем самих себя…

– Я могу вас попросить? – Энни вдруг подала голос.

– Да, конечно, всё, что угодно.

– Прикажите подать водки.

Мне показалось, что я ослышался.

– Здесь не подают джин, виски или вишнёвый ликёр. Местное пиво ужасно. Но водка хороша почти в любом, даже самом захудалом заведении.

– Но вы…

– Да, я леди. Леди хочет выпить и выговориться, а без водки у меня не хватит решимости, – угрюмо буркнула она, вскидывая подбородок. – Так что, мне спуститься вниз и попросить самой?

– О нет! Разумеется. Прошу простить меня. Сию секунду.

Я пулей метнулся вниз, поймал за рукав вытирающего столик официанта и через минуту вернулся в комнату с рюмкой водки на маленьком подносе.

– Пошли филолога за водкой, он одну и принесёт, – разочарованно протянула рыжая англичанка. – Майкл, Миша, сэр Строгофф, как вам приятнее, вы что же, всерьёз решили, что я её и пить буду в одиночку?! Я уже так похожа на какую-нибудь старую леди из деревеньки под Йоркширом?

На этот раз я обернулся даже быстрее. На широком серебряном подносе стояла бутылка лучшей водки, миска солений, горбушка чёрного хлеба и два кусочка селёдки сверху.

– А вы галантный кавалер, – удовлетворённо кивнула дочь английского посла. – Учились ухаживать за дамами в парижском Версале? Школа сразу чувствуется…

Наверное, мне не удалось сдержать эмоции и всё отразилось на лице, потому что Энни поспешила извиниться:

– Не обижайтесь, ради всего святого! Ну что вы как ребёнок?! Я больше не буду. Поставьте же уже куда-нибудь этот поднос! Вот, на табурет хотя бы. И не уроните ничего, пожалуйста!

Она тут же вскочила на ноги, я поставил поднос и перенёс его, как столик, к кровати, на которую мы, собственно, и сели. Ржавые пружины прогнулись, кровать просела посередине, и мы оказались плечом к плечу, практически в обнимку, как какие-нибудь свежеиспечённые молодожёны. Впрочем, возможно, так казалось только мне…

– Миша, вы чего?

– В каком смысле?

– В прямом. Не надо так нервничать.

– Я не нервничаю.

– Вы красный, как нос ирландского пьяницы!

– Серьёзно?

– Уж поверьте, – она указала взглядом на бутылку. – Хотите, теперь я за вами поухаживаю?

– Вы очень любезны, – прокашлявшись, подтвердил я.

Или не подтвердил, это какое-то неправильное слово, как будто бы она на что-то долго меня уговаривала, а я наконец смилостивился и подтвердил. Нет! За всё наше путешествие она мне ни разу и чашечки чая не предложила, а тут…

Мы одни в комнате, вся ночь впереди, и красивая девушка сама предлагает мне выпить с ней русской водки. Мир рухнул или я уже воспарил?!

– Не стройте себе иллюзий, – Энни наполнила две стопки и аккуратно вернула бутылку на поднос. – Мне очень, очень, очень страшно, но я выпью и всё вам скажу. Ну?

– Э… гм… хм… я слушаю.

– Это я слушаю. Водка греется, скажите уже хоть какой-нибудь тост. Только не патриотическое, умоляю, никаких «Россия, вперёд!» или «Правь, Британия!».

– За вас, – невольно вырвалось у меня.

– Хороший тост, – неожиданно согласилась она. – За меня!

Мы чокнулись и выпили. Рыжая Энни закашлялась, уткнувшись лбом мне в плечо, с трудом выровняла дыхание, резко встала и шагнула к окну.

– Прошу вас, как джентльмена, не перебивать меня. Мне надо выговориться, выкричаться, иначе я с ума сойду. Всё, что произошло с того момента, как моя нога ступила на борт этого проклятого судна…

Я молча кивнул. В конце концов, слушать – это несложно, а уж не перебивать ещё проще. На пару минут повисла тишина, она явно не знала, как начать, мне было неудобно её торопить.