вырни его, сожги его, раздень догола, только землю-

матушку не тронь, не растаптывай, и он снова под-

нимется, за мотыгу возьмется, и жито, и горох, и про-

со вырастит! И накормит, напоит всякого, кто посту-

чит в его окошко малое или ночевать попросится.

Высока гора при устье Суры.

В той горе земляночка наскоро выкопана, а под

горой в тальниках у самой воды челнок убористый

хоронится, только столкнуть — и плыви! Шестеро у

челна, седьмой на горе, да на таком-то юру, что кру-

гом видать. Глядит из-под руки и по Волге и по Суре,

не покажется ли челнок или конный посуху, бере-

гом. И всем, кого остановят, дают ватажники наказ

донести молву до хана басурманского, что припасен

ему выкуп дорогой за монаха Макария Желтоводско-

го. А поверх выкупа будет хану молодой Хайрулла,

баскак по низовской земле. Ох, высока гора при устье

Суры-реки. И как птицы летят с нее вести в басур-

манскую сторону и с пешим, и с конным, и с быст-

рым челном.

На ловца и зверь бежит, от губошлепа отворачи-

вает. Вот причалила к той горе баржа, та самая, что

под Новгородом низовским данью загружалась. За-

хватили ее ватажники, а их сухорукий атаман дозна-

ется у охранников:

— А где ваш баскак Хайрулла, сын Хабибулы?

Узнали басурманы атамана и рассказали, что пос-

ле того, как их баскак в ту ночь за борт прыгнул, он

так и не объявлялся. Видно, бердышом ему в самую

спину угодили.

На это сказал атаман:

— Жив ваш баскак. Живет у нас на Желтовод-

ском пожарище. Готовы мы его отдать в обмен на

монаха Макария, когда вернут его на пожарище мо-

настыря Желтоводского. Прибавим еще выкуп доро-

гой и за Макария, и за полонянку Оганьку с сыном-

отроком. А порукой тому — слово крепкое Сарынь

Позолоты, атамана волжской вольницы, что за всю

свою жизнь никого неверным словом не наказывал!

После того отпустили баржу с татарами и поплы-

ли в верха, до устья речки Сундовика.

По морям да рекам вести быстрее, чем по суше,

летели. Прилетели за Суру-реку до хана басурманско-

го две вести, как птицы разные. Одна о том, что вои-

ны ханские отважные Желтоводский монастырь позо-

рили, сожгли, а ненавистного хану монаха Макария

в полон захватили и скоро приведут к ханским шат-

рам. И другая весть вслед за первой летит, почернее

крылом. Она о том, что ханский баскак Хайрулла в

Волге утоп, в тот час, как молодцы из вольницы на

баржу напали, стражу разогнали и все самое доро-

гое из ханской дани позабрали.

Заскрежетал зубами басурманский хан и со злом

нетерпеливым стал поджидать монаха с реки Кер-

женки. Не успел того дождаться, как третья птица-

весть прилетела. О том, что жив ханский баскак по

низовской земле, только поранен в схватке с вольни-

цей и в полон попал. И что атаман той волжской

вольницы, Сарынь Позолота по прозвищу, готов от-

дать хану баскака Хайруллу живого и невредимого

в обмен на Макария, монаха Желтоводского. Да про-

сит еще тот Сарынь Позолота отдать ему за выкуп

дорогой, невиданный полонянку Оганьку с сыном-

отроком. Ту самую, что в полон татарам продана до

того за семь лет. На выкуп припасены у атамана По-

золоты кольца и серьги золотые с камнями-самоцве-

тами, да такие, каких ханши еще не видывали и не

нашивали. А самому хану и его приспешникам при-

пасены кубки дорогие и ларцы, каменьями усыпан-

ные!

Не заскрипел тут зубами басурманский хан, но

запустил пятерню в свою жиденькую бороду да так

и застыл, словно конским мослом подавился. «А ис-

кать того Сарынь Позолоту на горе при устье речки

Сундовика, что напротив монастыря Желтоводского,

ордынцами сожженного». Потом еще одна весть, и

другая, и третья. И все о том, что припасен у атама-

на Позолоты выкуп дорогой за полонянку Оганьку да