– Я не могу. Это ведь моё дело, что я ем, а что нет!
– Я отодвинула тарелку с куриным окорочком как можно дальше от себя, так что она, звеня, ударилась о тарелку Сердана, но даже это было для меня ещё слишком близко.
– Когда-то это были куры!
– набросилась я на Билли и Сеппо, потому что они не прекращали смотреть на меня.
– Живые куры! С мягкой приятной шерстью и ...

– У кур нет шерсти Люси, - перебил меня поучительно Билли.
– А перья. Могу я взять твою ляжку?

– Пффф, - фыркнул Сердан забавляясь. Ха-ха, очень смешно. Мою ляжку.

– Можешь ей подавиться, если хочешь.
– Я приподняла тарелку и вывалила содержимое в его.
– Наслаждайся тем, что несёшь ответственность за смерть животных.

– Эй, ты преувеличиваешь Катц, правда, - попытался Сеппо по-братскому образумить меня.
– Билли ведь в этом не виноват. Они уже были мертвы.

– Да, но если мы едим их, то их снова и снова будут убивать! Разве вы этого не понимаете?

– До вчерашнего дня ты была первая, кто брал себе мясную добавку!
– напомнил мне Билли с полным ртом.
– Что с тобой случилось?

Кусок блестящей от жира кожи застрял между его зубов, и я почувствовала, как мой желудок слегка приподнялся. Мне нужно убираться отсюда. Я уже даже не могла переносить запах курицы, и смотреть на неё мне тоже не хотелось.

Резко я встала, отпихнула мой стул и пробежала сквозь ряды столов к проветриваемому коридору, где тяжело дыша, остановилась и оперлась спиной на прохладную стену.

Я всё ещё чувствовала навязчивый запах жареного, куриного окорочка, но так слабо, что могла это вынести, не думая постоянно о кудахтающих в панике курах на конвейере, которых безжалостно везут навстречу их смерти, после того, как они на протяжение многих недель откармливались на убой в ограниченном пространстве.

– Тебе плохо?
– Сердан ... Он последовал за мной. Пытливо, он посмотрел мне в глаза.
– Ты бледная, у тебя критические дни?

– Какое тебе до этого дело!?
– зашипела я и хотела пнуть его в голень, но он элегантно увернулся от моей ноги.

– Люси, у меня есть мать и сестра. Я знаю, что вы чаще всего ведёте себя странно, когда у вас критические дни.

– Я не виду себя странно и у меня нет ... не имеет значение. Я не виду себя странно!
– повторила я вспыльчиво.
– Ты уже хотя бы один раз принимал сознательно решение, чтобы убить другое существо? У тебя было такое?
– Опля, снова такое взрослое предложение. Откуда они только всегда берутся?

– Ах, это из-за Могвая!
– Глаза Сердана утратили свой серебристый блеск.
– Мне его тоже не хватает, Катц. Но это ведь были куры, а не собаки. Мы же не в Китае.

– Это ведь не имеет значения! Животные это животные и то, что я их ем, я день за днём решаю, чтобы их убивали. Если мы все прекратим это делать, то никого из них больше не убьют.

– И тогда, в общей сложности, их будет жить намного меньше, потому что нужно будет меньше выращивать, - ответил Сердан умно не по годам.

– Это ты называешь жизнью? Быть зачатыми, чтобы оказаться на наших тарелках, после того, как они, словно в тюрьме, влачили жалкое существование? Это не жизнь!

Брови Сердана взлетели вверх, это было больше, чем просто удивление. Он выглядел так, будто размышлял о том, знал ли вообще человека, стоящего перед ним. Может быть, сейчас случится тоже, что и в Миссия невыполнима. Я схвачусь за мою Люси-маску и сниму её с лица, а за ней окажется Софи. Или папа. Но не было никакой маски. Это была я, только я, и я больше не хотела есть мяса. Никогда снова.

– Но это не та причина, из-за которой ты всё время такая молчаливая, не так ли?
– спросил Сердан, который казалось решил, что он примет и эту, новую, странную Люси, если так нужно.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь?

– Моя собака умерла, - сказала я без ударения. Нет, это не было проблемой. Это было печально и мне так сильно его не хватало, но иногда я почти желала пару часиков покоя для себя, чтобы можно было побыть одной и немного о нём поплакать. У меня для этого просто не было времени.
– Сердан ... если ты хочешь мне помочь ... У тебя есть несколько вещей, которые ты больше не носишь и которые можешь отдать мне?

– Вещей?
– повторил Сердан недоверчиво, как будто ослышался.
– Для чего это?

– Потому что они мне нужны. Вещи для парня, примерно размера, как у Билли, только поуже.

Лицо Сердана было всё ещё одним знаком вопроса.

– Хм. Мы всегда жертвуем нашу старую одежду обществу, которое поддерживает беженцев. Как раз снова приготовили одну коробку. Я думаю, им она более необходима, не так ли? Ты хочешь снова что-то из неё сшить?

– Что?
– Теперь я была та, кто не мог больше перестать удивляться.
– Нет, я не собираюсь ничего из неё шить! Мне она нужна, потому что ... потому что ... она тоже для беженца, - закончила я неуверенно моё заикание.