– Вот, Любим, знакомься. Мой зять и владелец «Варяга», Старицкий Виталий Родионович, – весело проговорил Белов, представляя меня своему собеседнику. Командир досмотровой группы, сухой и жилистый дядечка, лет так сорока с гаком, окинул меня ленивым взглядом. Не знаю уж, что он там углядел, но спустя мгновение ушкуйник едва заметно кивнул и, приподнявшись с кресла, протянул мне руку.

– Полусотник Климин, Любим Будеславич, – проговорил знакомец тестя.

– Рад знакомству, – коротко ответил я, пожимая протянутую мне ладонь. А вот вертевшийся на языке вопрос о странном звании гостя, решил отложить до более удобного момента.

– Взаимно, Виталий Родионович. – Холодно усмехнулся Климин и повернулся к тестю. – Что, никак выполнил волю женушки, а, Важен?

– Выполнил, Любим. Выполнил. – Довольно хлопнул по подлокотнику кресла тесть.

– Вот как? А отчего ж тогда лайба эта на ушкуй нимало не похожа, а? Уж больно утлое суденышко.

– Ну-ка, ну-ка, это где же это записано, каким ушкуй быть должон? – Прищурился Белов.

– Ну, пусть не написано. – Хмыкнул Климин и кивнул мою сторону. – Да всё одно сей рожи я что-то ни в Конуграде, ни в Арконе не видывал. Или скажешь, что и об ушкуйниках записей нема?

– А это как посмотреть, Любим, – протянул Важен. – Давай-ка, старый, вспоминай, кто по уложению ушкуйником считаться может…

– Тю, так он не природный… – Махнул рукой Климин.

Я наблюдал за перепалкой старых знакомых, и мне всё меньше и меньше нравилось происходящее. Черт бы с ним, что меня «рожей» поименовали, но вот хаять «Варяга» полусотнику совсем не стоило. О его снисходительном взгляде на меня, после слов о «природных ушкуйниках», и вовсе говорить нечего. Не люблю спесивцев. Но придется пока промолчать. Я хоть и владелец яхты, но сейчас именно капитан здесь, что называется, царь и бог, это его переговоры, и лезть в них без спросу категорически нежелательно.

– М-да уж. Говорили ведь тебе, Важен, не уезжай с Руяна. Глядишь, выдал бы дочь замуж за настоящего ушкуйника, природного да владного. А ты…

– Любим, ты забываешься… – резко оборвал полусотника тесть, ощерившись в злой ухмылке. Словно клыки показал.

– Действительно, что это я, – тут же согласился Климин и, деланно-сокрушенно покачав головой, встал из-за стола. – Заговорили вы мне зубы, господа хорошие, а время-то идет. Я уж почитай полчаса как на «Резвом» должен быть.

– Ну да, ну да. – С готовностью покивал тесть, недобро сверкнув глазами, и, в свою очередь, поднялся с кресла. Я же остался на месте, поскольку выказывать какое-либо уважение к полусотнику не собирался. Да и вообще, что он маленький, что ли? Сам дорогу не найдет, так вон, капитан наш покажет, еще и пинка для ускорения отвесит.

– Вот и поздоровались, – со вздохом проговорил Белов, убедившись, что полусотник покинул яхту.

– М-да уж, не самое приятное приветствие. – Хмыкнул я.

– Ну, не всё так уж печально, Виталий. – Тесть аккуратно выбил трубку и тут же принялся набивать её заново. – Климин – желчный человек, то всяк на Руяне знает. Но ни дел худых, ни помыслов за ним не замечали. А что резок не в меру, так места здесь такие, что любой добряк через полгода злее зимнего волка станет… Хотя язык бы я ему с удовольствием укоротил, – помолчав, с легким вздохом договорил Белов, отправляя в полет очередное облако ароматного дыма.

– В очередь, в очередь, уважаемый Важен Рагнарович. – Усмехнулся я.

– Эк зацепило-то, а, Виталий? – Хмыкнул в ответ тесть, аккуратно выбивая трубку. – Ништо, будет и на нашей улице праздник. Дай только в порт войти, а уж там-то мы с господином полусотником в первом же кружале посчитаемся… по-нашему, по-ушкуйному.

– Вот кстати, Важен Рагнарович, а что за звание такое странное у этого Климина?

– Традиция. – Пожал плечами тесть. – Со времен Ингваря Флотоводца на каждом корабле регулярного флота полагалось иметь полусотню абордажников. Понятно, что сейчас серьезной необходимости в подобных командах нет. Нигде, кроме Руяна. Уж больно места здесь лихие, так что нет-нет, но рейдерам приходится и купцовы лайбы у данов отбивать, а одними пушками такого дела не сделаешь. Вот и держит руянский отряд рейдеров на каждом корабле по полусотне бойцов, как Ингваревым рескриптом предписывалось. Оттого и командиров абордажных команд величают полусотниками, хотя в судовой роли они сейчас значатся то лоцманами, то третьими помощниками капитана, а самих абордажников в палубные матросы вписывают.

– То есть, получается, Климин на государевой службе состоит? Что ж он тогда в дела ушкуйные полез?

– Так-то оно так, да не так. – Пригладил короткую «шкиперскую» бородку Важен Рагнарович. – Ингварев рескрипт хоть и княжья воля, да только времени с тех пор уж больно много прошло, да и уставы на флотах ныне совсем другие. Потому официально никаких абордажных команд на флоте нет. Вот и изворачивается адмирал Локтев, рядится с теми ушкуйниками, что по какой-то причине на берегу сидят, да и набирает из них абордажные команды на свои корабли. Вот и Климин к нему подался, как старшему сыну свой ушкуй отдал.

– Однако. – Я покачал головой. Оказывается, ушкуйники не только каперами бывают, но и «честными наемниками»… Хм.

Меня отвлек от размышлений трезвон корабельного телефона. Тесть поднялся с кресла и ответил на звонок.

– Иду. – Вернув трубку на рычаг, отчего висящий на стене аппарат тихонько тренькнул, тесть обернулся ко мне лицом и кивнул. – Пора. Если понадоблюсь, телефонируйте на мостик, я буду там. Через час войдем в порт Брег, и, Виталий…

– Да?

– Пока мы не ошвартуемся, чтобы на мостике я тебя не видел! Ясно?! – вдруг рявкнул капитан.