Не может быть! Агнесса так не может поступить со мной. У нее грязные светлые волосы, у нее выцветшие голубые глаза! Она выкладывает наше ложе цветами, у нас разбитые некрасивые тонкие руки, я наблюдал ее за работой, она наблюдала меня за работой, и она видела во мне меня. Не смазливого сластолюбца, нет, не монастырского умника, нет. Нет, не мужа богатой госпожи, ни одного ярлыка, больше никаких ярлыков! Агнесса любила во мне Меня – владыку ремесла, главного архитектора Города.

Вот если бы все они смогли полюбить меня лишь за это!

***

Едва переступив порог мастерской, Жозеф накинулся на меня.

– Ты, сукин сын! – он повалил меня на пол.

Пытаясь увернуться от ударов витражиста, я заполз под собственный стол. Вооружившись одним лишь циркулем (что держал, то и зажал), изготовился отразить его пьяный выпад.

– Ты спал с моей сестрой!

Так, все понятно. Интересно, чем он мне пригрозит?

– Ну-ка вылезай оттуда! Я проломлю тебе спину!

Спина? Так опасно, когда ураганный ветер раскачивает, а земля далеко, так далеко…

– Проломлю спину, я сказал! Ты вздумал делать, что заблагорассудится?

Не только вздумал, но и делаю, посмеялся я про себя. Жозеф, кряхтя и бурча ругательства, завалился на колени и вознамерился выволочь меня из-под стола. Я помахал перед ним циркулевым острием. Однако от этого он еще больше рассвирепел и пополз ко мне, намереваясь ударить. Вдруг раздался страшный шум.

На мгновение рука, занесенная надо мной, расслабилась, съежилась в страхе. Чудовищно загрохотало. Где? Нет, не с нами, не рядом. Что там должно случиться, чтобы гром было слышно даже здесь? Топот копыт лошадей всадников Апокалипсиса. Пляской смерти наступал ураган, гремел падающими колоколами.

Все рушилось, все падало оземь, люди и камни, убивающие их моментально, молниеносно на тот свет, свет, свет через новый просвет в потолке, на волю летят души, легко, всем легко и свободно теперь; я выкрикнул:

– Свод, Жозеф! Свод!

Он не понимал.

– Причем здесь?..

Но я уже не слышал. Не может быть, оградит Господь от всех бед, и от врагов своих спасусь. Выбравшись из-под стола, опрометью бросился на улицу, к стройплощадке, к Собору. Помощнику ничего не оставалось, как на бегу выяснять, что стряслось. Мы разлетались шапками, одеждами, слепли от пыли под чудовищным вихрем.

– Ты сказал, что проломишь мне спину! Что выдержит она? Мы подняли свод так высоко, что он проломится под напряжением и упадет! Надо выносить ребра наружу, надо доставать ребра из тела и утолщать, Жозеф… Сильные, крепкие ребра!

– Но мы поставили контрфорсы. Они берут на себя тяжесть! Они возьмут все на себя!

Было поздно.

Свод – мой невиданной высоты свод! – обвалился вместе с поддерживающими его аркбутанами. Кошмарная пробоина зияла в такой, казалось, прочной спине.

Нарочно делал контрфорсами тонкими, тощими, словно жерди, дабы пустить внутрь как можно больше света. Пусть свет купается под моим высоким сводом, в моем гулком и пустом животе. Пусть свету будет привольно там, внутри меня. В результате же, задрав свод на запредельную высоту, я поручил его слабеньким ребрам-контрфорсам. Как опасно, когда злой ветер раскачивает, а перемычка-полуарка давит на самых худых. И они не выдержали, бедолаги.

– Что теперь с нами будет? – укоризненно спрашивает епископ, - вот расплата за твое прелюбодеяние!

– Неудивительно, учитывая то, чем ты был занят последнее время! – ехидничает супруга.

Ругань, претензии и головы с плеч! С плеч прочь! Надо же, все так разочарованы! Карло не разговаривает со мной после мессы. Люсия выпрыгивает из собственной шкуры, чтобы устроить разделку сердечка и кровавую охоту передо мной. Если хотя бы реплику вставлю, битва проиграна навек. И я ухожу в камень.

***

– Если не уменьшишь высоту, он снова рухнет, – кручинный Жозеф склонился над табличками.

Уменьшить высоту? Боже, ты снова подрезаешь мне крылья?

– Даже если мальчик будет хорошо питаться и его кости больше не сломаются? Все уже готовы утолщать контрфорсы.

Жозеф смерил меня испытующим взглядом.

– Даже если мальчик наест себе самые мощные ребра в деревне, его это не спасет. Он настолько заносчиво себя ведет, похваляясь исполинским ростом, что обязательно получит удар в спину. И упадет. Не умрет, нет. Но упадет обязательно.

Я сглотнул.

– На сколько?