Космос йоруба заполнен сакральной силой. В нем обитают злые духи аджогун, способные превратить в ад жизнь того, кто рассердит их. Есть и духи предков, эгунгун, которые могут являться на праздники и танцевать и, подобно аджогун, наделены силой аше. Но особенно много аше вмещают ориша. В этой традиции коммуникации и обмена между людьми и божествами приверженцы общаются с ориша при помощи различных видов гадания и кормят ориша, принося им жертвы. В ответ ориша выслушивают их, а затем исполняют просьбы.

Выделяют как минимум три типа ориша, имеющих немало общих свойств: среди них есть и явные божества, и существа, которые правильнее было бы назвать сверхлюдьми. Во-первых, есть ориша, которые находились рядом с Олодумаре в момент сотворения: Обатала, Эшу, Орунмила. Во-вторых, известны олицетворения сил природы – море Йемоджа и река Ошун, – которые, вопреки сценарию христианского вочеловечения, стали божествами не когда получили человеческое тело, а исчезнув в реке или в холме. Ориша третьего типа – обожествленные предки, некогда ходившие по земле, как простые смертные; к ним относится древний правитель йоруба Одудува. Но перечисленные категории не являются полностью обособленными. Шанго, бог грома и молнии, также считается бывшим правителем великого государства йоруба Ойо.

Одна из наиболее интригующих особенностей ориша – неизменная «человечность» их действий. У них есть характер и предпочтения, в том числе свои пристрастия в еде, напитках и музыке. Подобно индуистским богам, они заключают браки. В отличие от индуистских богов, вдобавок и разводятся. Они подвержены страстям в гораздо большей мере, чем одомашненные боги западных монотеистических религий, в которых божественный темперамент выглядит почти скандинавским в сравнении с темпераментом ориша.

Разрывы между сакральным и приземленным, между духом и материей, между сверхъестественным и обыденным в культуре йоруба в лучшем случае достигают размеров тонкой, как волосок, линии. Разница между божественным и человеческим размыта, поскольку люди несут в себе удивительную силу аше, а ориша ни в коей мере не чужды человеческие эмоции вплоть до самых примитивных. Многие ориша сведущи и в созидании, и в разрушении. Так, грозное и грозовое божество Ойя дарует и обильный полив посевов, и опустошительные наводнения. Порой ориша сравнивают с греческими богами, слабости и ошибки которых общеизвестны, но это сравнение не совсем уместно, так как ориша несут наказания за свои проступки, а Зевс и его друзья чаще всего остаются безнаказанными. Более того, большинство ориша живут в земле, а не на вершинах гор и не в небе (примечательные исключения – Шанго и Олодумаре).

Итак, религия йоруба основана на взаимности, это система коммуникации и обмена между людьми и божествами, посредниками в которой выступают силы обширного пантеона (в том числе немало бывших людей), стоящие одной ногой в привычном нам мире, а другой – в мире сверхъестественного. Здесь обе стороны говорят и обе слушают. Как в индуизме, обе стороны отдают и обе получают. Если бы не силы, которые вселяют в них ориша, люди давно вымерли бы. Но и ориша вряд ли сумели бы выжить, если бы люди не кормили их. Как гласит пословица йоруба, «если бы не было людей, не было бы и богов»5.

Поскольку для йоруба характерна традиция устной передачи преданий, казалось бы, поклонение ориша должно породить обширную иконографию. Но нет: как правило, в святилищах ориша символизируют скорее природные, чем рукотворные объекты, – камни и растения, а не картины и статуи. В Новом Свете ориша традиционно поклонялись, пользуясь изображениями католических святых, с которыми отождествляли ориша. Лишь в последние десятилетия появились и начали распространяться изображения собственно ориша. Дело в том, что к божественному приверженцы йоруба приближались главным образом благодаря преданиям. И если, как утверждает Режи Дебре, «отсутствие легенды есть отсутствие достоинства», тогда достоинства приверженцам йоруба не занимать6.

Предания йоруба содержатся в огромном собрании текстов гадания ифа, которые бабалаво знают наизусть и читают нараспев. В этих стихах ориша предстают как «одни из нас», а не сакральные сущности, в смысле «стоящие особняком». Вдобавок к широкому спектру человеческих эмоций они демонстрируют полный набор добродетелей и пороков. Подобно индуистским богам, они не предстают перед нами как воплощение добра или зла в чистом виде. Они могут быть великодушными и мелочными, милосердными и мстительными. Могут исцелять, а могут и причинять вред. Тем самым они ставят перед нами задачу не искоренить зло, а уравновесить его добром и не только в окружающем мире, но и внутри нас (где добро и зло сосуществуют). Эта сложность издавна тревожила христиан, равно как мусульман и религиоведов; все они слишком часто упускали из виду уроки, таящиеся под нравственными промахами ориша, как если бы, посмотрев спектакль из двух пьес, «Король Лир» и «Отелло», не нашли бы, что сказать, кроме как отметить, что Эдмонд и Яго – не джентльмены. Разумеется, приверженцы йоруба без труда обнаруживают эти уроки, как и зрители Шекспира видят запутанность человеческой жизни, инсценированную на елизаветинской сцене. Однако тот факт, что божества оступаются и поддаются волнению, – одно из достоинств религии йоруба. По мнению искусствоведа Роберта Фэрриса Томпсона, собрание преданий йоруба – это «безграничная панорама ярких нравственных образов»7.

Аше – ключевая концепция мышления йоруба, ее основное значение – внушающая благоговейный трепет сила, благодаря которой происходят события. Но в ней скрыта не менее удивительная способность вызывать изменения. Поэтому замечать, как меняются ориша – видеть, что они, пользуясь выражением Карен Маккарти Браун, «больше жизни, но не что иное как сама жизнь», – не значит найти в них изьян8. Это похвала в их адрес – за приближение к человеческому состоянию, за отказ ставить себя выше нас, всех остальных. В конце концов, про библейского Бога лишь говорят, что он благ. Однако он творит зло или допускает его, что ничем не лучше для всемогущего, а верующим предоставляет поспешно искать оправдания Божиим действиям или бездействию. В религии йоруба нет необходимости в такой теологической акробатике.

Путешествуя по Бали, я поражался тому, как широко балийские индуисты использовали разностороннюю систему соответствия божествам сторон света, цветов, частей тела, пищи. Система соответствий в поклонении ориша еще масштабнее. По крайней мере в Новом Свете ориша, ассоциации которых с католическими святыми общеизвестны, также ассоциируются с цифрами, цветами, эмблемами, добродетелями, травами, одеждой, украшениями, темпераментом, видами рельефа, водоемами, частями тела, днями недели, видами деятельности, силами природы, барабанным боем, песнями, танцевальными па, пищей, которую ориша не едят, и пищей, без которой они не могут обойтись. Приведем всего один пример: кубинские почитатели Ошун поклоняются ей не только как покровительнице Кубы – с ней ассоциируют любовь, реки, золото, плодородие, нижнюю часть живота, обольщение, веера, морские раковины, медь, желтый цвет, число пять и тыквы.