Следует сказать, что к началу операции «Цитадель» из 11 танковых и четырех панцергренадерских дивизий, входивших в состав групп армий «Юг» и «Центр», только в четырех в составе танкового полка имелось по два батальона. В остальных полках числилось лишь по одному батальону в танковом полку, так как вторые батальоны находились в Германии для перевооружения их на «пантеры». Однако этот процесс затянулся на довольно длительное время, в результате чего нередко батальоны не возвращались в состав полков, из которых были откомандированы, а направлялись в другие подразделения.

53, 54. Танк «Пантера» Ausf. D после испытания обстрелом, проведенного 24 декабря 1943 года 5-й истребительно-противотанковой бригадой. После двух пробоин в правом борту башни от попадания 76-мм осколочно-фугасного снаряда откололся большой кусок брони. На фото 54 видны 76 и 57-мм пробоины в борту, сделанные с дистанции 1000 метров.

Боевое крещение «пантер» состоялось 3 июля 1943 года — в 8.15 184 боевых машины 39-го танкового полка атаковали советские позиции в районе села Черкасское. Здесь «пантеры» столкнулись с 245-м танковым полком Красной Армии, имевшем на вооружении американскую матчасть — 12 машин М-3 средний (М-3 «Генерал ЛИ») и 27 М-3 легкий (М-3 «Генерал Стюарт»). В своем рапорте на имя Гудериана о действиях новых танков «Пантера» полковник Деккер описал это столкновение так: «5-го июля я предпринял массированную атаку танковой бригадой, однако не продвинулся дальше оврага. Не зная о наших новейших орудиях, восемь танков «Генерал Ли» приблизились к нам примерно на 2200 метров. Всего несколькими удачными попаданиями мы их уничтожили — они вспыхнули подобно бенгальским огням на рождественской елке».

Есть описание этого боя и в документах советской стороны — в журнале боевых действий 245-го отдельного танкового полка сказано следующее: «В 7.00 (5 июля) 1 и 2-я роты получили приказ о выдвижении в район высоты 237,8 юго-западнее Черкасское для совместных действий с 196-м гвардейским стрелковым полком 67-й гвардейской стрелковой дивизии. В 12.00 танки заняли исходные позиции, увязав вопросы взаимодействия с пехотой и артиллерией. В 13.00 — получен приказ выбить пехоту противника из занятых траншей и подавить огневые точки.

В 14.00 роты развернутым строем в 2 эшелона (1-я в первом, 2-я во втором) пошли в атаку (в первой роте были танки М-3 средний, во второй — М-3 легкий. — Прим автора).

К 15.00, выбив пехоту противника из траншей, восстановили положение полка.

Роты вступили в тяжелый бой с превосходящими силами танков (до 70 штук). В результате боя противник потерял: подбитыми и сожженными 30 танков, подавлено огнем и гусеницами 7 орудий, 6 шестиствольных минометов, 3 миномета, до двух батальонов пехоты. Потери рот — сгорело от артогня противника 9 средних и 2 легких танка, подбит 1 М-3 с, убито 26 и ранено 24 человека. В бою отличился экипаж командира 1-й роты старшего лейтенанта Хрипача, который сжег 7 танков противника. Боем руководил начальник штаба полка капитан Медведков, связь с ротами и внутри рот велась по радио».

Как видно, потери, указанные в докладе Деккера, и в журнале боевых действий 245-го полка, очень похожи. Правда, информация о том, что «пантерам» удалось уничтожить восемь американских танков в короткое вызывает некоторые сомнения. Дело в том, что согласно журналу боевых действий 245-го полка последний вел бой в районе высоты 237,8 с 14 до 16 часов, и потери танков происходили не одномоментно, а были «размазаны» по времени.

Кстати сказать, не обошлось без потерь и в полку «пантер» — в ходе боев 5 июля 1943 года немцы указывают 18 «пантер», подбитых и подорвавшихся на минах.

В течение следующих дней количество боеспособных «пантер» уменьшалось с катастрофической быстротой. Если на утро 6 июля имелось 166 боеспособных «пантер», то 7 июля — всего 40, 8 июля -11, 9 июля -16, 10 июля — 10, 11 июля — 30, 12 июля -25, 13 июля — 43, 14 июля — 36, 15 июля — 20, 16 июля — 43, 17 июля — 44. Как видно, число боеспособных «пантер» резко снизилось уже на третий день боев. Это было связано не только с боевыми потерями, но и с огромным числом поломок и технических неисправностей у новых немецких танков. Для восстановления «пантер» в спешном порядке приходилось самолетами доставлять запчасти с заводов на фронт.

15-17 июля 1943 года по приказу главного командования сухопутных войск 51-й танковый батальон передал все свои «пантеры» 52-му батальону 39-го танкового полка, и 18 июля убыл за получением новой мат-части. В результате, по состоянию на утро 19 июля 1943 года 52-й танковый батальон 39-го танкового полка насчитывал 61 боеспособную «пантеру», 72 требовали ремонта, 4 отправили на ремонт в Германию и 55 списали как безвозвратные потери. К этому количеству стоит добавить 5 оставшихся в строю командирских «пантер», имевшихся в штабе 39-го танкового полка (3 машины из 8 к этому времени были потерны). Кроме того, 21 и 31 июля 1943 года на пополнение 32-го батальона поступили 12 новых «пантер» (двумя партиями по 6 машин).

Следует сказать, что система учета потерь танков в немецкой армии была довольно хитрой, и оценить потери в ходе той или иной операции часто просто не представляется возможным.

Так, в безвозвратные потери включались танки, оставшиеся на территории, занятой противником, либо вообще не подлежащие восстановлению.

Что касается поврежденных машин, то они в документах проходили по трем категориям — как находящиеся в краткосрочном и долгосрочном ремонте или как отправленные на капитальный ремонт в Германию.