Поддерживая под руку ступающую благодаря врожденной грации подобно королеве Инельду, к слову, впервые надевшую пыточные приспособления, называемые женскими туфлями, Олаф медленно прошествовал мимо дворецкого в гостеприимно распахнутые двери одного из неприметных загородных клубов Бельгии, славящегося… Впрочем, какое там славящегося! Перечень лиц, знающих о его существовании, и уж тем более ступавших за его порог, вполне мог ограничиваться трехзначным числом. И это при более чем семи миллиардах населения земного шара. Выйдя по наводке одного старого знакомого своего отца, воевавшего с ним еще в Родезии, на внешне ничем не привлекательную торговую фирму «Омнитекс Омнипол» и побеседовав в тишине кабинета, уставленного образцами напольных покрытий и паркета, Олаф все же получил искомую невзрачную визитную карточку с адресом данного места. Ведь для того чтобы почтить своим присутствием этот клуб, нужны ОЧЕНЬ серьезные поручители, и ОЧЕНЬ специфические. Светиться не любят, но выбор товара-а… мм… Очень часто именно отсюда, из этих неприметных стен, скрывающихся за садовыми насаждениями, живыми изгородями и трехметровым забором с видеокамерами, снабжали всем необходимым наемников, различного рода формирования непризнанных государств и силы вполне официальных правительств. Тут никогда не смотрели на цвета флагов и никогда не видели цвета проливаемой с их помощью крови. Цвет денег обитателей данного поместья и их гостей волновал тоже не особенно. Хотя приятная шуршащая зелень облигаций и блеск драгоценных камней приветствовались намного охотнее, чем тонны макулатуры в виде рандов или рупий. Но и их принимали в любом случае – ведь деньги, вне зависимости от их внешнего вида, – это кровь любого военного конфликта.

И этой крови у Олафа было достаточно.

Innelda Isher. Karliik d’l’her’tan d’Velg’larn. Rusvanus dal l’qu’ellar Hun’ett [1]

Странное место этот мир. Мало того что люди тут какие-то странные, взять хотя бы того же Олафа, так еще и с магией тут очень большие проблемы из-за буквально колоссального количества хладного железа, окружающего со всех сторон. Вот, например, даже блестящая ложечка, которой я в задумчивости помешиваю коричневую бурду со странным ароматом и вкусом, предложенную мне обслугой, выполнена из него. Именно по этой причине вся маскировка, на которую мне пришлось согласиться при посещении родины Олафа, свелась к переодеванию в местное платье и сокрытии волосами острых кончиков ушей, так как любая наведенная иллюзия моментально бы растаяла, стоило бы только мне прикоснуться к этому «бичу магии». Благо в этом мире оказался народ, отдаленно похожий на илитиири. Хотя и очень отдаленно… И как любой из этносов, он имел некоторую историю и отношение окружающих, плавно проецирующееся на замаскированную под уроженку Нигерии дочь Ллос. Впрочем, приобретенное из-за этого некоторое неудобство меня даже в некотором роде веселило. Ведь к дроу обычно испытывают чувства совсем другой цветовой палитры. Так что этот опыт был полезен.

«А вообще мне тут нравится, – решила темная эльфийка, с легким интересом наблюдая спор Олафа и какого-то тучного мужчины, способного при попадании в плен к гоблинам вывести из строя племя средних размеров. Обожравшиеся сладким мясом мелкие зеленухи и ходили-то, как правило, с трудом. Из-за чего, бывало, гибли в количествах, просто неописуемых после начавшегося поначалу удачно для них похода. – Хорошее место, во всех отношениях. Старые враги меня тут не найдут. Новых здесь пока еще нет. Возможностей же, ведущих к власти и силе, тут больше, чем зубов в пасти у дракона. Если верить Олафу, магов на его родине либо нет вообще, либо очень мало».

– Мисс! – Вошедший в помещение молодой мужчина в смешной шляпе, похожей на перевернутый котелок, поприветствовал ее, подняв свой нелепый головной убор, и присоединился к спору. Но глаза у человека были холодными, словно у рыбы. За ними не чувствовалось эмоций. А взгляд на его ауру напомнил Инельде о ее покинутом доме. Там у многих заслуженных убийц такая же была.

«Цивилизация! – мысленно хмыкнула девушка. – Насколько бы развитой она ни была, а тех, кто строит такие города, дома и са-мо-ле-ты, примитивными дикарями не назовет никто, но под масками вежливости и закона всегда будут жить хищники, стремящиеся урвать свой кусок. Да, мне тут определенно нравится. Только мужчины в большинстве своем не только наглые, но и настоящей моей внешности не пугаются. Хотя и это тоже неплохо. Взять хоть того старикашку – практически первого человека, с которым Олаф познакомил меня в этом мире…»

– Доброго дня, многоуважаемый Лю! – Поклон, с которым Олаф произнес эти слова, нес в себе уважение и ни в коей мере не содержал той скрытой иронии, с которой он здоровался с внезапно появившимися при первых же победах дворцовыми прихлебателями Аксимилиана. Да что там говорить, он даже с призраком этого старпера Канлера так не разговаривал.

– О, молодой господин! Сегодня вы сделали старому Лю буквально королевский подарок, приведя в его лачугу такую красавицу! – Засуетившийся старик несколькими жестами организовал буквально из ниоткуда уже знакомый Олафу по предыдущим встречам полированный столик, на котором в вечной схватке сплелись украшенные яшмой и позолотой тела китайских драконов и духмяно пахнущий чайничек с дворцовым пуэром не менее чем пятилетней выдержки. – Присаживайтесь, присаживайтесь.

Поведение и жестикуляция того старого пенька ни в коем случае не совпадали с пронзительным, очень молодым для его возраста взглядом, которым он одарил меня при встрече. От такой наглости и ехидного огонька, промелькнувшего в его взоре, я буквально взвилась, несмотря на опыт и силу воли, оскалившись и хотя и тихо, но зашипев в его сторону. А уж встретив безмолвный отпор волевого взгляда, чуть не сорвалась. Почти как в глубоком детстве. И он хорош – очень хорош, я бы даже сказала, уровня высших святош человеческого бога. Те тоже имеют такое же добренькое выражение лица и такие же властные жесты, отточенные десятилетиями подковерных сражений. Достойный противник, который до последнего вздоха будет рисовать узор битвы отточенной сталью или кровью интриг – императорской тушью, секрет которой подгорные коротышки блюдут как бы не сильнее, чем способ плавки мифрила. Ведь только эта похожая цветом на капли артериальной крови жидкость практически полностью защищает написанный текст от исправлений и вставок, покрываясь после засыхания неповторимой паутиной мельчайших трещинок. Наверное, именно из-за этого эффекта и возникло расхожее в людской среде выражение «паутина интриг», делающее честь и моей богине. Еще раз окинув щурящегося в лукавой улыбке старичка взглядом, я обратилась к Олафу:

– Представь меня.

Чем вогнала его в ступор. В принципе еще перед началом путешествия мы договорились, что я по возможности не буду вмешиваться в дела этого мира, но знакомство со столь интересным человеком стоит того, чтобы немного поправить правила.

– Инельда Ишер. Дочь старого друга отца, о которой он попросил позаботиться.

Столь немногословное представление, сопровождаемое моим строго выверенным поклоном, именно таким, каким меня учили кланяться достойному противнику при встрече, не вызвало у собеседника никакого удивления. Он точно так же, со столь же выверенной грацией поклонился в ответ и принялся плести словесные кружева, ни на мгновение не отвлекаясь от битвы взглядов.

– Это честь, когда такой цветок соблаговолил озарить нас своим светлым посещением, и этого будет достаточно, чтобы отогнать от нас все зловещее. Поистине все в этом приюте будут озарены счастьем.

Пока старик разливался соловьем, я решила немного отвлечься и с подозрением взяла в руки тончайшей выделки чашу со странным, необычно пахнущим напитком. Если среди многочисленных рецептов светлоэльфийских дворцов я не встречала подобного столь пленительного запаха, как будто наполненного древностью и тайной, то это о чем-то говорит. Уж можете мне поверить. Ведь для любого отравителя дело чести знать все возможные блюда и напитки, для того чтобы любовно приготовленные «слезы Ллос» незаметно вплели свой вкус и аромат в исходную палитру. Сделав осторожный глоток, я с наслаждением закатила глаза, отдав должное столь замечательному напитку, капля которого буквально взорвалась у меня во рту невообразимым богатством аромата и вкуса. Подождав несколько мгновений и усилием воли сдержав волну наслаждения, предательски пробежавшую по моему телу, я еще раз благосклонно наклонила голову.