– Сегодня у меня на арене назначена битва – и крупная, – он говорил с безразличием диспетчера, заказывающего такси. – Придет много людей… А бойца я только что потерял. Мне нужна замена. Выйдешь ты.

Что-то промелькнуло на отрешенном лице женщины, в ее блестящих глазах отразилось что-то новое. Ничего не сказав, она практически невольно подняла голову и стала вслушиваться в каждое слово.

– Прежде чем ты начнешь кричать «да я для тебя в жизни ничего не сделаю» и «кем ты себя возомнил, раз просишь меня о чем-то»… я хочу, чтобы ты кое о чем подумала. – Он внимательно посмотрел на нее. – Я могу облегчить твою жизнь. – На мгновение на его лице показалась улыбка. – Черт возьми, да даже пуля может облегчить твою жизнь… Но я все же могу тебе помочь.

Она не отводила взгляда. Ждала. Темные глаза сверкали.

Губернатор улыбнулся ей.

– Я просто покажу тебе кое-что. – Он повернулся к двери. – Брюс!

Дверь скрипнула, в проеме показалась рука в перчатке.

Брюс распахнул дверь и впустил в камеру холодный, резкий свет из коридора.

Здоровяк держал в руках какой-то предмет, который отражал блики. Стальной клинок блестел, почти как волна.

Сидевшая на полу женщина посмотрела на предмет в руках чернокожего охранника.

Ножен не было, но прекрасный меч, сверкавший в тусклом свете, как маяк, манил пленницу. Впервые выкованная в пятнадцатом веке специально для самураев и изготавливаемая сегодня вручную всего несколькими мастерами, катана была истинной стальной поэмой. Длинный клинок изгибался столь же изящно, как шея лебедя, рукоятка была покрыта искусно выделанной змеиной кожей. Этот меч был и произведением искусства, и верным орудием смерти.

Один вид катаны заставил темнокожую женщину содрогнуться, по рукам и ногам ее пробежали мурашки. Внезапно вся ее ярость, вся жуткая боль в промежности, весь белый шум ее мыслей сменились неудержимым желанием взять в руки идеально сбалансированный клинок. В присутствии этого меча она забылась, словно под действием гипноза, и едва слышала голос монстра, который никак не умолкал.

– Я дам тебе ее, – говорил он. – Уверен, ты хочешь ее заполучить.

Голос его пропадал, а меч взывал к ней все громче – блестящий стальной полумесяц, словно отколовшийся от луны, затмевал все, что было в этой камере, в этом мире, в этой вселенной.

– Ты будешь сражаться с мужчиной, – объяснял монстр, но голос его почти растворился в тумане. – И зрителям нужно, чтобы у тебя как будто бы было преимущество. Людям не нравится смотреть на то, как парни избивают девчонок. – Он сделал паузу. – Знаю… мне этого тоже не понять. Думаю, если ты выйдешь на арену с мечом, ему будет достаточно и бейсбольной биты.

Истерзанной женщине казалось, что меч теперь тихонько гудел, вибрировал, так ярко сиял в мрачной камере, словно в нем скрывалось пламя.

– Взамен ты получишь целую неделю отдыха, – говорил монстр. – И еду. Может, даже стул или кровать – об этом я еще подумаю. – Тень монстра нависала над пленницей. – Честно говоря, наши отношения меня вымотали. Мне нужен отдых. – Он посмотрел на нее, похотливо улыбнувшись. – Это ничего. Я все равно злюсь на тебя из-за уха. Но мне кажется, что так я добился хоть какой-то расплаты. – Пауза. – И еще… Парень, с которым ты будешь сражаться сегодня, может тебя убить.

Женщине казалось, что из точеного кончика меча во все стороны расходились божественные лучи.

– Но я не хочу, чтобы ты его убивала, – продолжал монстр. – Это наш маленький секрет, мы не раскрываем его зрителям. Наши битвы – это постановка. Кусачие представляют собой опасность – само собой, – но не нужно слишком увечить противника.

Блики света, отражавшиеся от клинка, казалось, достигали женщины, и в ее голове звучал шепот, твердивший: «…потерпи, просто подожди, нужно терпение».

– Не обязательно решать прямо сейчас, – наконец сказал Губернатор, кивнув Брюсу, и по дороге к двери добавил: – У тебя есть двадцать минут.

В тот день Лилли обшарила каждый уголок города в поисках Остина. В какой-то момент – поговорив со Тернами – она даже начала переживать, что он в одиночку выскользнул за стену, чтобы найти мифическую плантацию марихуаны неподалеку от Вудбери.

Остин не раз упоминал это место, обычно рассуждая о нем мечтательным тоном человека, описывающего рай на земле, и утверждая, что до него доходили слухи о какой-то правительственной медицинской программе по выращиванию конопли для «Пфайзера» в преддверии легализации. Лилли уже собиралась отправиться в погоню – печально знаменитая ферма, видимо, находилась к востоку от Барнсвилля, куда можно было быстро добраться на машине или целый день идти пешком, – когда ближе к вечеру ей стало казаться, что Остин был прямо у нее под носом.

Гас признался ей, что видел парня около полудня – он бродил по зарослям возле железнодорожной станции и искал что-то. Лилли не поняла, что он там делал. Но с каких пор поступки Остина Балларда вообще поддавались пониманию?

Позже, после печальной встречи с Бобом, по дороге домой Лилли наткнулась на Лидию Блэкман, пожилую вдову из Саванны, которая с удовольствием взяла на себя роль городской сплетницы. По словам Лидии, Остина видели всего за час до этого, когда он копался в куче мусора позади склада на Мейн-стрит, разбрасывая вокруг ведра и бочки из-под масла. Несколько прохожих язвительно заметили, что юноша «превращается в бродягу» и «скоро уже будет катать по Вудбери продуктовую тележку в поисках бутылок».