Внезапно его лицо склонилось над ней, и Тео в испуге воскликнула:

– Ты падаешь?!

Но нет, вместо этого Джеймс сделал такое, чего она никогда не могла даже вообразить. Он поцеловал ее.

«Какие у него удивительные губы», – промелькнуло у Тео. А впрочем, откуда ей знать, какие губы должны быть у мужчины? Ведь это был ее первый поцелуй… И все же он очень отличался от тех поцелуев, которые она рисовала в своем воображении.

Она представляла себе поцелуй как нежное прикосновение одной пары губ к другой. Однако то, что произошло сейчас, совсем не походило на это. Возможно, потому, что его язык при этом скользнул ей прямо в рот, что было весьма необычно и в то же время очень интимно. По правде говоря, поцелуй этот являлся сочетанием того Джеймса, которого она знала, с каким-то другим Джеймсом, совершенно ей не знакомым. С необузданным Джеймсом. С возмужавшим Джеймсом. Как странно…

Внезапно колени у нее подогнулись, а руки невольно обвились вокруг его шеи. Джеймс тотчас отступил от стены и, обнимая ее за талию, прижал к груди.

– Поцелуй меня в ответ, – потребовал он низким звучным голосом.

– Ты совершенно пьян? – спросила Тео. – Что ты творишь?

– Ты моя, Дейзи, – глядя на нее в упор, пробормотал он, тяжело дыша. В глазах же его пылало чувство, которое Тео не сумела определить, но которое мгновенно вызвало у нее дрожь во всем теле.

Она о чем-то заговорила, но он снова склонил к ней голову, молча требуя поцелуя. Однако проблема состояла в том, что она не была уверена, что сумеет это сделать. И в то же время ей отчаянно хотелось сделать для него все, чего бы он ни попросил. Поэтому она прижалась к его губам и коснулась его языка своим. Тео ожидала, что будет неприятно, но вместо этого…

Смутно она понимала, что ей следовало бы рассмеяться или оттолкнуть его. Или же позвать на помощь. Ее мать – не говоря уже о принце Уэльском! – находилась всего в нескольких футах от нее, по другую сторону ширмы.

Ох, наверное, ей следовало бы дать ему пощечину – вот что сделала бы благовоспитанная юная леди, если бы ее схватил пьяный необузданный джентльмен и поцеловал прилюдно. Или наедине – не имеет значения.

Но ей хотелось снова и снова ощущать вкус Джеймса, хотелось чувствовать тот жаркий огонь, который растекался по телу при его поцелуе. Более того, ее одолевало неудержимое желание прижиматься к нему как можно крепче.

– Да, вот так, – прошептал он едва слышно.

И в тот же миг, взяв его лицо в ладони, Тео поцеловала Джеймса так, как он хотел. Губы их снова слились воедино, но на сей раз Тео не отстранилась – она вдруг осознала, что целовать Джеймса очень даже легко. Ее язык вновь столкнулся с его языком, и теперь она уже чувствовала, что пламя, опалив ее, опалило и его.

Из горла Джеймса вырвался нечленораздельный звук, почти стон, и он еще крепче прижал девушку к себе. А Тео, опьянев от его объятий, задрожала всем телом и тоже тихонько застонала. Тео никогда не думала о себе, как об особо женственной, – ни одна леди, наделенная подобной фигурой, не могла бы так думать, – но в объятиях Джеймса она внезапно ощутила себя женщиной. И не в утонченном, возвышенном смысле, а в самом что ни на есть необузданном и эротическом.

Все это ее опьяняло и заставляло дрожать от вожделения, от почти безумного влечения к Джеймсу. Крепко прижимаясь к нему, она чувствовала, как ее груди тяжелеют, а соски все больше твердеют. Из его горла снова вырвался глухой сдавленный стон. А затем он прикусил ее губу.

Тео ахнула и…

Внезапно она почувствовала, что опрокидывается назад – кто-то оттаскивал ее от Джеймса. К ее величайшему удивлению, это оказалась ее мать.

– Джеймс Рейберн, что вы себе позволяете? – в возмущении воскликнула миссис Саксби.

Тео замерла, устремив взгляд на Джеймса и чувствуя себя так, будто каким-то образом его хмель перешел к ней.

– А ты, Теодора?… – вскричала миссис Саксби, набрасываясь на дочь. – О чем, во имя господа, ты только думала? Неужели я тебя ничему не научила?

И тут вдруг звучный, хорошо поставленный голос весело произнес:

– Не зря эти мои приемы называют брачной ярмаркой, миссис Саксби. Похоже, ваша дочь первая в этом сезоне выйдет замуж.

Джеймс охнул, а Тео, развернувшись, увидела группу «зрителей», среди которых были принц Уэльский, лорд Джеффри Тревельян, а также презренная Кларибел, явно сгоравшая от зависти.

Тео перевела взгляд на Джеймса и, увидев смущение на его лице, в тот же миг осознала, что губы у нее распухли, а волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Должно быть, она сейчас выглядела как одна из тех девиц в мелодрамах, которые подверглись насилию.

Но ей нужно было что-то сказать.

– Я… Мы просто…

Джеймс перебил ее, и он больше не казался пьяным.

– Я люблю Дейзи и собираюсь жениться на ней.

Тео в изумлении раскрыла рот. Джеймс же, глядя на ее мать, отчетливо проговорил:

– Вы хотите выдать ее за другого мужчину, но она моя. Всегда была моей. – Повернувшись к Тео – она сделала глубокий вдох, – он вдруг спросил: – Помнишь, как у меня воспалились глаза, когда мне было двенадцать, а тебе десять? И ты все лето читала мне в затемненной комнате, потому что у меня болели глаза…

Она молча кивнула, глядя на него в изумлении, а Джеймс заявил:

– Я, конечно, не понимал этого, но ты уже тогда была моей.

– Но я дебютировала три недели назад, – проговорила она шепотом, но ее слова отчетливо прозвучали в мертвенной тишине гостиной. – А ты не ходил ни на один из приемов до вчерашнего вечера.