Несколькими минутами позже раздался телефонный звонок, и знакомый голос начал пространно извиняться за неоправданную грубость накануне.

— Забудьте об этом, Дейвис, — посоветовал я. — В подобной ситуации у любого человека сдают нервы:

— Тронут вашим отношением, старина! — прочувствованно воскликнул он. — Не думайте, что я этого не ценю. Полагаю, никаких новостей пока нет?

— Как я говорил вчера вечером, я позвоню вам в ту самую минуту, когда появится нечто хотя бы отдаленно напоминающее путеводную ниточку, Дейвис.

Последующие несколько секунд я слышал его сокрушенные вздохи.

— Я знаю, что могу полностью полагаться на вас, Рик, но вы занимаетесь этим уже двое суток, однако, как мне кажется, дело не сдвинулось с мертвой точки.

— Наберитесь терпения, Дейвис. Я продолжаю расследование.

— Да, конечно. Но проклятый вопрос: достигли ли вы чего-нибудь?

— Нет! — рявкнул я. — И ничего не достигну, если буду торчать у телефона и выслушивать ваши вздохи.

— Пришлите мне счет, — заныл он, — я тут же его оплачу.

— Ну вы…

Внезапно я не сумел подобрать правильный эпитет, чтобы охарактеризовать его.

— И не смейте бросать трубку! — заорал он. — Вы меня слышите, Холман? Не забывайте, я ваш клиент и… — Он злорадно хохотнул. — Это моя привилегия ее бросать!

В следующее мгновение в трубке раздался такой пронзительный звук, что у меня чуть не лопнула барабанная перепонка. Казалось, грянули литавры, возвещая о наступлении Нового года! Затем послышались короткие гудки, и не успели они смолкнуть, как раздался звонок в дверь. Когда я в спешке отворил входную дверь, у меня отвисла челюсть от изумления.

На голове Глории высилось грандиозное и мастерски выполненное сооружение. Волосы цвета спелой пшеницы, казалось бы, самым безыскусным образом были виртуозно уложены на макушке, добавив еще дюймов пять к ее гренадерскому росту. Глория позволила себе самодовольно усмехнуться при виде моей реакции, затем оглядела себя в зеркале.

— Как вам нравится, Рик? Ортон заявил, что это его шедевр, так что теперь, достигнув вершины своего творчества, он, возможно, отрубит собственные руки до наступления темноты.

— Это великолепно, — осторожно произнес я, — но Джоди ли Риммел это?

— Не беспокойтесь, там, где надо, это будет Джоди. Обещайте мне одну вещь, дорогуша, — со злостью добавила она. — Если нам случится сегодня встретиться с Хербом Джейроффом, обещайте отвернуться, когда я затопчу его собственными ногами.

— Почему бы и нет? — Я пожал плечами и бросил критический взгляд на белокурую фантазию на ее голове. — Знаете, подниму-ка я лучше верх на своей машине, прежде чем мы пустимся в путь. Потому что, если налетит внезапно бриз, вас может унести назад в Лос-Анджелес.

Когда мы находились уже милях в десяти от Малибу, я предложил остановиться и поесть, но Глория заявила, что не голодна, и мы продолжили поездку. Чем ближе мы были к цели, тем больше она нервничала, и я подумал, что никто ее не может за это осудить.

— Рик! — Она вцепилась в мою руку. — Мне только что пришла в голову кошмарная мысль. А вдруг Джоди переменила прическу, когда приехала в Малибу?

— Значит, теперь она снова вернулась к прежней. Вы считаете, что такое с женщинами не случается?

— Вы правы, конечно. — Она откинулась на спинку сиденья. — Скажите, что я должна делать, когда мы туда приедем?

— Ведите себя так, как вела бы себя Джоди, окажись она на вашем месте.

— А вопросы? — Глория только что не кричала на меня. — Они же засыплют меня миллионом каверзных вопросов! Вроде где я была и какого черта там делала?

— Скажите им, что вы обещали мне без моего разрешения не отвечать ни на один вопрос.

Она посмотрела на меня с благодарной улыбкой:

— Возможно, лучшим другом девушки является ее мать, Рик, увы, мне не дано этого знать, но я готова присягнуть, что нынешний клиент, не заплативший мне ничего за удовольствие, является лучшим другом «ночной бабочки».

Примерно через десять минут я остановил машину перед запертыми воротами и нажал на гудок. Появился горилла, вперевалку шагавший на мой призыв. Однако, заглянув в машину, мгновенно преобразился и чуть не бегом бросился открывать ворота. Готов поклясться, ему не терпелось позвонить в дом по прямому проводу, чтобы сообщить новость.

— Я чувствую, что у меня от страха похолодело под ложечкой, — застонала Глория, когда машина медленно двигалась по подъездной дороге, — а волосы вдоль всего шрама встали дыбом.