Книга "Широкое течение" - тема молодежи 1950-х годов. Автор делится с читателем тем романтическим настроем и верой в новое, светлое будущее, столь характерными для 50-х годов. И конечно о жизни, любви, дружбе...
Глава первая
1
В синем и теплом небе над заводом грудились густые
белые дымы, медленно сваливаясь в сторону, за Москву-
реку. Молодые липы вдоль улицы зеленели свежо и дерз¬
ко, — осень запаздывала.
Но вот октябрьские ночи дохнули обжигающим холо¬
дом, и деревья, точно факелы, зажглись текучим оранже¬
вым огнем. Налетавший ветер изредка встряхивал их, и
тогда в воздухе тихо шелестел листопад.
Желтый лист, влетев в окно, скользнул по крашеным
половицам и застыл в квадрате солнечного света, напо¬
миная о золотом осеннем полдне.
— Скоро день кончится, Гришоня, а ты все возишь¬
ся, — с упреком проговорил Антон Карнилин. Он стоял
перед зеркалом — одна нога в ботинке, другая — на га¬
зете, в носке — и с озабоченным видом примерял новую
шляпу, то прямо ее посадит, то накренит на правый бок,
то надвинет на брови, а широкие поля то опустит, то
загнет: видеть себя в шляпе было непривычно и немного
смешно — он надевал ее впервые.
— Ты, смотри, долго не разгуливай, — услышал он в
ответ. — Фома Прохорович наказывал, чтобы мы за во-
скресенье отдохнули вдосталь: завтрашний день потянет
из нас силенок, а в особенности из тебя...
...— Эх, ты! Да у меня ее, силы-то, на троих, а если
разозлить, так и на пятерых наберется, честное слово. Мы
такое выдадим, что все ахнут, — только успевай подсчи¬
тывать!
Утвердив, наконец, шляпу, Антон порывисто, на одной
ноге, повернулся и нетерпеливо воскликнул:
— Долго ты еще будешь возиться? Эх, сапожник! За
это время новые сапоги можно сшить.
Гришоня Курёнков, узкоплечий и смешливый парень
с длинным птичьим носом, яркосиними младенческими
глазами, окруженными игольчато-острыми белесыми рес¬
ницами, сидел на поваленном табурете и, зажав между
коленями полуботинок, привинчивал к каблуку железную
подковку. Приподняв голову, он взглянул на Антона, и
лицо его удивленно вытянулось, брови цвета спелого ко¬
лоса поползли вверх, рот приоткрылся, а молоток, зане¬
сенный для удара, застыл на уровне виска.
— Эх, да ты красивый, Антошка! — вымолвил он со¬
крушенным шопотом. — Гляди-ка... А я-то считал, что ты
вроде меня, вахлак вахлаком. Подумать только, что мо¬
жет сделать с портретом хорошая рама! Ай-яй-яй! — И
вдруг, откинувшись, тоненько засмеялся. — Теперь тебя
можно выставить за стекло для обозрения. Оч-чень инте¬
ресно! Повернись-ка...
— Ну, ну, — хмуро предупредил Антон, тщетно си¬
лясь сердито свести брови; статный, в непривычно краси¬
вой одежде, смущенный замечанием товарища, он ско¬
ванно стоял посреди комнаты, и юношески чистое, немно¬
го широкоскулое лицо его выражало торжество; в улыбке
по-мужски большого рта таилось что-то простоватое и
лукавое.
— Будь другом, пройдись, — просил Гришоня, влюб¬
ленно глядя на приятеля.—Тебе все равно, а мне забава...
Все красиво, Антоша, только узел у галстука торчит под
подбородком вроде кулака — великоват; да шляпу надо
вот так, на бровь.
— Ладно, отдай ботинок! — Антон рассердился и
шагнул к Гришоне, по-балетному ступая необутой но¬
гой.— Тебя, видно, не дождешься. Прохожу без под¬
ковы...
— Еще один шуруп.
Гришоня схватил ботинок, ловко наколол шилом дыр¬
ку в каблуке, наставил шуруп, пристукнул молотком, за¬
вернул отверткой, и ботинок был готов.
— Будьте любезны, поднимите ножку...
Завязав шнурки, Антон выпрямился и с беспокойст¬
вом взглянул на часы.
— Где вы встретитесь? — полюбопытствовал Гришо¬
ня, словно коня, ласково поглаживая и похлопывая Ан¬