Дэйт выхватил кинжал, приставил его к шее женщины, сильно прижав натянувшуюся под кадыком кожу. Смотрел он только на пляшущее на фитиле ярко-синее пламя.

– Стой! – резко приказала герцогиня, вскакивая с места. – Стой, мастер Дэйт!

Локоть, уже было начавший опускаться, застыл, и полотно клинка лишь оставило бледную розовую полоску на коже.

– Объясни. Огонь горит синим. Дай ей сказать!

Последние слова были обращены к Дэйту, и он, державший женщину в тисках, недовольно ворча, чуть отвел клинок от шеи.

– Не только когда шаутты рядом, пламя горит синим, госпожа.

– Да. Но ты не заблудившаяся, а здесь не Летос! – Герцог держал руку на оружии.

– Я асторэ.

Повисла гнетущая тишина, и Рукавичка, понимая, что ей не верят, продолжила:

– Кто-то из моих предков был им. Когда я ослепла и Вэйрэн указал мне путь, я поняла, какая кровь течет во мне. Такая же, как и в нем.

– Асторэ или шаутт, какая разница? – Дэйт очень хотел перерезать ей горло.

– Они сражались друг с другом, – напомнил ему герцог. – Асторэ знают, как убивать демонов.

– Демоны – это бывшие асторэ. Одного поля ягоды, которых убивали таувины. Она не человек!

– Я человек, мастер Дэйт, – возразила Рукавичка. – Я родилась человеком, воспитывалась людьми и остаюсь им. А сила предков, что живет во мне… я не просила о ней. Таувинов, чтобы справляться с шауттами, давно нет. А асторэ перед вами. И я могу и умею изгонять зло.

– А если ты все же шаутт и лжешь нам?

Она ответила ровно, хотя ее лицо стало еще белее, чем прежде:

– Тогда, ваша милость, этот кинжал не остановит меня. И у меня уже несколько минут была возможность убить вас всех. Но я не шаутт. И вам придется поверить в это. Или убить меня. Но тогда я не смогу спасти ни вас, ни вашего ребенка, когда зло вернется сюда на крыльях лунного света и подковах теней.

Герцог развел руками, вновь сказал жене, все еще ошеломленный увиденным:

– Твой выбор, Захира.

Герцогиня несколько мгновений смотрела на гостью, затем задула пламя на свече.

– Мастер Дэйт, отведи ее в комнаты, смежные с комнатами моего сына. Поставь охрану. Позаботься, чтобы слуги не беспокоили ее ночью и она никуда не выходила. И чтобы огонь не горел рядом с ней в то время, когда поблизости люди. Скажи кастеляну, чтобы снабдил ее всем необходимым.

– Благодарю, моя госпожа, – тихо сказала Рукавичка. – Вы не пожалеете.

– Я уже жалею. Ступай с миром.

– Бесполезно, – сдался Тэо. – У меня просто не хватает сил.

Его лицо блестело от пота и заострилось, стало совершенно незнакомым, надломленным. Лишь глаза цвета темного меда лихорадочно горели, отражая белое пламя.

Огромные камни, завалившие дверной проем, не сдвинулись даже на толщину волоса.

– Вижу. – Голос у Шерон охрип, так долго она тщетно пыталась докричаться до Мильвио и Лавиани. – Вижу.

Девушка села у огня, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями.

– Слушай, – Тэо присел рядом, – мы не сможем пробраться к ним. Никто не сможет. Случилось по крайней мере три обвала. Но это не значит, что все потеряно. Из зала был и другой выход. Наверняка они найдут новую дорогу.

Глаза у Шерон остались сухими.

– Пол под Лавиани провалился, Тэо. А она, при всех ее способностях, не такая ловкая, как ты. И не умеет летать.

Акробат не опустил взгляд:

– Сойка скользкая как угорь. И бывала в переделках похлеще этой. Уверен, что с ней все в порядке, если только провал сразу не ведет на ту сторону. Дай, пожалуйста, воды.

Он пил долго, затем вытер мокрые губы рукавом и предложил:

– Возле лестницы, по которой мы сюда спустились, был ход в западную часть башни. Вдруг там найдется второй путь в зал с фресками. Надо проверить.

– Да! – Шерон порывисто встала. – Так и поступим. Мы не можем уйти и оставить их, пока не испробуем все варианты.

– Тсс! – Тэо поднял руку, хмурясь. – Слышишь?

– Шаги! Шаги на лестнице! – В ее голосе послышалось облегчение. – Они сами нас нашли!

Указывающая застыла, когда в зале появились трое в засыпанной снегом одежде. Шарфы закрывали нижнюю половину их лиц.

– Ну и метет, – произнес один из гостей, оказавшийся женщиной, вооруженной коротким роговым луком. – Мир вашему очагу.