Избранная лирика

Аннотация

ЯКОВ ШВЕДОВ ИЗБРАННАЯ ЛИРИКА «Библиотечка избранной лирики» Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1968 Scan, OCR. Spellcheck А.Бахарев Содержание Об авторе. Юрий Прокушев Орлёнок Что запомнилось мне с юности Разговор с дочерью Наташей Быль о первом красном галстуке «От костров синий чад...» Рос на опушке рощи клён Большую радость я несу Где признанье начинается У нас в Поречье Мы прощаемся с весною Смуглянка Слово о сержанте и песне Иван-да-марья Друзья, из одной мы бригады... Именная чашка Берёзка Основные книги Якова Шведова ОБ АВТОРЕ Каждая новая встреча с поэтом, песни и стихи которого запали в твоё сердце с юношеских лет, всегда радостна и желанна. Вдвойне испытываешь гордость и радость, когда зримо чувствуешь, что и сегодня поэт, с песнями которого шли советские люди на труд, на подвиг и на смерть в героические тридцатые годы и в огненные дни Великой Отечественной войны, в одном строю с советскими людьми. Народность, прекрасное чувство Родины, ощущение современности, романтической окрылённости, правда без прикрас, зрелость мысли, простая, но чёткая форма, ёмкие афористические образы — таковы характерные черты и, бесспорно, идейно-художественные образы и достоинства таких стихотворений и песен Якова Шведова, как «Орлёнок», «Смуглянка», «Разговор с дочерью Наташей», «Быль о первом красном галстуке», «Слово о сержанте и песне», «Рос на опушке рощи клён», «Берёзка», «Иван-да-марья», и других работ автора, вошедших в этот сборник. Именно они и определяют идейно-художественное своеобразие и по- настоящему новаторский характер боевой и партийной, нужной и современной книги стихов Якова Шведова, пришедшего в поэзию в середине двадцатых годов с московского завода «Серп и молот», где в механическом цехе прошла его комсомольская юность, тесно связанная с беспокойными днями и ночами Частей Особого Назначения (ЧОН) Рогожско-Симоновского района столицы. На заводе «Серп и молот» молодёжь и доныне помнит своего поэта, создавшего в 1922 году самую первую школу фабрично-заводского ученичества (фабзавуч), где он был комсомольским старостой и выпускал весёлую стенную газету «Паяльник», спаявшую дружбу, товарищество молодых рабочих тех лет. В годы Великой Отечественной войны Яков Шведов с первого и до последнего дня находился в действующей Советской Армии. А его песня «Орлёнок» помогала боевым командирам на всех фронтах воспитывать молодых защитников Родины. В то время рабочие Первой Образцовой типографии выпустили песню «Орлёнок» в виде книжки-листовки. Под каждой строфой песни была цветная иллюстрация, где герой «Орлёнок» бился насмерть с фашистами. Весь тираж издания вместе с продовольствием и боеприпасами был отослан в партизанские края. А после войны челябинские комсомольцы воздвигли в своём Комсомольском сквере памятник герою песни. «Орлёнок», возвеличив этим самым подвиги всех комсомольцев времён гражданской войны. Это, пожалуй, первый памятник литературному герою в нашей стране. Хочется ещё раз утвердить лиричность и мужественность стихотворений и песен этой книги. Поэт, которому уже за шестьдесят, завидно молод, он живёт не прошлыми своими заслугами, а настоящим и будущим, и по-прежнему живут в его стихах «доброта России и первоцвет её красы», верность комсомольским традициям и любовь к поэзии! Юрий Прокушев Орлёнок Орлёнок, орлёнок, Взлети выше солнца И степи с высот огляди! Навеки умолкли весёлые хлопцы, В живых я остался один. Орлёнок, орлёнок, Блесни опереньем, Собою затми белый свет. Не хочется думать о смерти, поверь мне, В шестнадцать мальчишеских лет. Орлёнок, орлёнок, Гремучей гранатой От сопки врагов отмело. Меня называли орлёнком в отряде, Враги называют орлом. Орлёнок, орлёнок, Мой верный товарищ, Ты видишь, что я уцелел, Лети на станицу, родимой расскажешь, Как сына вели на расстрел. Орлёнок, орлёнок, Товарищ крылатый, Ковыльные степи в огне. На помощь спешат комсомольцы-орлята, И жизнь возвратится ко мне. Орлёнок, орлёнок, Идут эшелоны, Победа борьбой решена. У власти орлиной орлят миллионы, И нами гордится страна. Что запомнилось мне с юности Чётко с юности мне помнится Буревой двадцатый год, Как с друзьями-комсомольцами Собирался я в поход. В зори тёплые и ранние Нам не пели соловьи. В продотряде на Кубани нам Довелось вести бои. Столько было вёрст исхожено! Нынче бой, И завтра бой! Комсомольцы в куртках кожаных Шли дорогою прямой. Были веку мы ровесники, Что нам зной и холода! На субботники, Воскресники Шли мы первыми всегда. Не страшили ливни хлёсткие, Много взяли мы вершин!.. Помню свадьбы комсомольские, Дни весёлых октябрин. Под Октябрьским чистым знаменем Мы не знали неудач, Не просили мы в приданое Гарнитуров или дач. С тех далёких дней мне помнится, Как ненастным вечерком Ты пришла к мальчишке-чоновцу В первый раз В мой бедный дом. В скромных туфлях, в платье ситцевом, Как нарядна ты была! А глазами, что зарницами, Будто сердце обожгла. Сколько, помню, было чуткости У подруг и у друзей! Вот что я запомнил с юности, С комсомольских прежних дней. ...Нашим юношам, шагающим В жизнь, Навстречу всем ветрам, Память сердца, как товарищам, По наследству передам. Разговор с дочерью Наташей По асфальту струйкой тонкой Льётся первая позёмка... Вместе с дочерью Наташей Обхожу я свой район: Мы идём, а над Москвою, Над Советской всей страною Все слышнее перекличка Наших праздничных знамён. За оградою чугунной Дом, где жили мы коммуной, Где коммуною встречали Столько раз начало дня... Зданья клуба и райкома — Всё тут издавна знакомо, Здесь жила моя большая Комсомольская родня. Помню, как в своём квартале Мы о будущем мечтали. Сколько было в нашем доме Жарких споров по ночам! Помню: как-то для района На плакаты и знамёна Получил я два рулона — Триста метров кумача. Был кумач до кромки алый, Первосортный, нелинялый, При раскройке на полотна Полыхал он, как пожар! Как на грех, в зеркальном зале В это время собирали Всех работниц-комсомолок На трёхдневный семинар. Шли штамповщицы с Гужона*, Активистки из района В куртках кожаных, широких — Знать, с отцовского плеча. Шли ткачихи в телогрейках, В белых тапках белошвейки... Все глядели и дивились На полотна кумача. — Ой, кумач! Какой он яркий! — Замечательный! Немаркий! В нём, подруги, поглядите, Словно, теплится заря! — Для знамён, конечно, марок! Дали б нам кумач в подарок Ради третьей годовщины Мирового Октября! И в какое-то мгновенье Принял я один решенье — Стал материю я мерить Осторожно на вершки. В перерыве я по-свойски, Горячо, по-комсомольски Преподнёс всем делегаткам Кумачовые платки. Всем в глаза глядел я смело, Дескать, сердце так велело! В праздник * Прежнее название завода «Серп и молот». бедным получилось Оформление колонн... Но вошли тут комсомолки, И на всех платки-обновки, Над рядами запылало Триста праздничных знамён. Будто время встало с ними В строй надёжный, с молодыми... И теперь былые годы Мне особенно близки... Я тоскую втихомолку, Что забыли комсомолки, Что не носят коммунистки Нынче красные платки. Мы идём всё дальше, дальше... Говорю в пути Наташе Рассудительно и строго, Как положено отцу: — Не гоняйся за новинкой, Супермодной паутинкой; От меня прими косынку, Кумачовую косынку, Гордость первых комсомолок, И она тебе к лицу! С нею, словно в озаренье, Ты услышишь бурь рожденье И почувствуешь душою Наших спутников полёт; И увидишь, как морями И чужими островами По далёким континентам Революция идёт! Быль о первом красном галстуке Поэту Александру Филатову, одному из первых пионеров московской организации. На кремнистом берегу Урала Комиссарка утром умирала — Девушка в косынке кумачовой, Со звездой простой, пятилучовой. Говорила девушка солдату Ласково, признательно, как брату: — Чувствую, что я Теряю память, Видно, мне Теперь не комиссарить! Не ходить в атаку Вместе с ротой На врага сквозь Ливень пулемётный. Я с Трёхгорки... Родом я москвичка, У меня осталась Там сестричка. Разыщи, будь... Другом... сиротинку, Передай ей Красную косынку. Это знамени Священного частица, И она ей В жизни пригодится...— Озарённые закатом и пожаром, Воины простились с комиссаром. И пошли вперёд полубосые Воины — защитники России. ...Шёл солдат. Он помнил о косынке Даже в рукопашной, в поединке. Поднял он, как знамя, у Чонгара На штыке косынку комиссара. С ней в дозоры он ходил ночами, За неё он бился с басмачами. Под Термезом с ней хранил границу, С ней на курсы прибыл он учиться. Над Москвою в золоте надкрылий Царские орлы ещё парили. У котлов асфальтных, топок чёрных Согревались стайки беспризорных. Были трудными пути солдата — В интернат и вновь до интерната. В деткоммуне, около Таганки, Разыскал сестрёнку комиссарки. — Понимаешь ли, Такое дело, Тут сестра... Отдать тебе велела... Это знамени Священного частица, Ты должна своей Сестрой гордиться! Смелая была, И, знать, недаром К нам её Прислали комиссаром, Друг на дружку Очень вы похожи. Видно, будешь Комиссаркой тоже! — ...Через парк под пламенем заката Провожала девочка солдата. Шла в косынке старой, кумачовой, Со звездой простой, пятилучовой. С ней она потом не разлучалась, Забывала голод и усталость. Говорили люди, что кипело С той поры у ней любое дело. Забывала все она печали, Если комиссаркой величали. Девочке в косынке кумачовой Полюбилось, видно, это слово. К ним в Таганку По дороге близкой В деткоммуну раз пришёл Дзержинский. Там и встретились в аллее парка Председатель ВЧК и «комиссарка». Девочка ему и рассказала О косынке, что сестра прислала. Говорила не по-детски жарко, Что она стать хочет... комиссаркой. Помолчав, ответил ей Дзержинский; — Рано стать Решила коммунисткой! Погляди! Играют Дети в «салки». Почему нет С ними комиссарки? Почему ты Не смеёшься звонко И зачем же Держишься в сторонке, Забываешь детство золотое, Возвращённое тебе страною?! — И Дзержинский в тёплый майский вечер Положил косынку ей на плечи. Он расправил каждую морщинку, Завязал ей галстуком косынку. — Так носи! И в нашем государстве Ты расти, Учись и комиссарствуй! — ...Эту быль в кремлёвском светлом зале Мне друзья большие рассказали, — Кем, когда в Советском государстве Был повязан первый красный галстук. Тут сказал нам секретарь крайкома: — Комиссарка мне, Друзья, знакома. Это я В те годы огневые Комиссаркою назвал Её впервые. Комиссарит деловито, точно В области у нас дальневосточной. Ходит со звездой пятилучовой, Признает один цвет — кумачовый! * * * От костров синий чад Вьётся по дороге. Комсомольский отряд Поднят по тревоге. Не закончен был съезд... Срочное заданье! Едем в дальний уезд В полымя восстанья. Мир открыт широко — Поступь стала твёрже; Весь губернский совнарком Едет с нами тоже. Ветру встречному рад Я, солдат неловкий, По ногам бьёт приклад Старенькой винтовки. Не в беду мне беда— Я её не знаю, И вошла в строй тогда Песня боевая. Не страшит нас мороз, Колкая позёмка... Застучал паровоз Буферами звонко. Знаю, в сердце ребят Многих неспокойно... То стрельба, то набат В поле с колокольни. В прорву, в пропасть летят Тёмные вокзалы, — На подхват, на подхват Поднимает отряд Голос запевалы. Вверх и вниз — провода, Взорван путь за нами. «Никогда, никогда Коммунары не будут рабами!» ...Реки память хранят О своих истоках, Лишь о них говорят У морей широких. В наших песнях простых Боевые были... Не поверю, чтоб их Сыновья забыли! Ведь любая тогда С чистым сердцем пелась! Пронесём сквозь года Нашим песням верность! Рос на опушке рощи клён Рос на опушке рощи клён, В берёзку был тот клён влюблён. Берёзка к другу на плечо Не раз склонялась горячо. Берёзку часто в летний зной Клён укрывал своей листвой. Над ними пели до звезды Весной весёлые дрозды. На рощу как-то пал туман, Ворвался грозный ураган. Берёзку белую любя, Клён принял вихри на себя. Шумит, растёт кудрявый клён, Одной берёзке верен он. И лишь для клёна каждый год Берёзка стройная цветёт. Большую радость я несу Ни частых звёзд и ни луны Сегодня над Москвой, Среди полночной тишины Я вновь иду с тобой. Большую радость я несу: Я издавна влюблён В свою Москву, в её красу, Часов кремлёвских звон. Я помню дивный Венский лес, Там в армии служил, А в Индии, в стране чудес, Заводы возводил. Я людям добрый был сосед, Встречал везде друзей, В любой стране я был полпред Республики своей. А вечерами, что скрывать, Когда спускалась мгла, Моя страна, как сына мать, Меня к себе звала. Давай, подруга, поспешим Отдать Москве поклон, Пока гремит в ночной тиши Курантов перезвон... Где признанье начинается Где река с другой встречается, Там темнее глубина; Где признанье начинается, Там душа обнажена, К нам в сады пришло молчание. Заволок туман пути. Ты сердечное признание Шепчешь словно в забытьи. Ничего в словах ненужного, Все они душе сродни. Словно светлые жемчужины, Скупо светятся они. О былом воспоминания Отданы мне одному. И ни слона из признания Не доверю никому. Словно камни самоцветные, Положу я их под спуд — И слова твои заветные Навсегда со мной умрут. Где река с другой встречается, Там темнее глубина; Где признанье начинается, Там душа обнажена. У нас в Поречье Тёплый вечер полон ликованья, Отошла в овраги полумгла... Девушка на первое свиданье Мимо дома нашего прошла. Обогнал её весенний ветер, От весны и солнышка хмельной. Девушку на перекрёстке встретил Самый милый, самый дорогой. В тёплый вечер из лесов Поречья, От озёр глубинно-голубых Лебеди летели им навстречу Лишь, полюбоваться бы на них. Пусть мне эта девушка чужая, И, возможно, я не встречусь с ней, По-отцовски счастья пожелаю, Как любимой дочери своей. Мы прощаемся с весною Озаряет перекрёстки Пламя от костров. Плавно кружатся берёзки В яркой зелени лугов. Предвечернее молчанье В поле над рекой... Нынче праздник расставанья С нашей ласковой весной. Завтра июнь, Светлый июнь — Лета начало. Нынче зорянка В притихшем саду Петь на заре Перестала. Сникла сирень. Отпылала в лесах Пламенем белым калина... Не за горами, подруги, июль — Лета вершина, Лета вершина! С нами тёплый ветер бродит Берегом реки. Уплывают в тёмный омут Наши девичьи венки. Чем печаль свою развею На закате дня? Кто берёзкою своею Назовёт навек меня? Все пути и перекрёстки В эту ночь видны... Нынче праздник в честь берёзки, Нынче проводы весны. Вот сошлась заря с другою, Стала даль синей... Мы прощаемся с весною, Может, с юностью своей. Завтра июнь, Светлый июнь — Лета начало. Нынче зорянка В притихшем саду Петь на заре Перестала. Сникла сирень. Отпылала в лесах Пламенем белым калина... Не за горами, подруги, июль — Лета вершина, Лета вершина! Смуглянка Как-то летом на рассвете Заглянул в соседний сад, Там смуглянка-молдаванка Собирала виноград. Я краснею, я бледнею, Захотелось вдруг сказать: — Станем над рекою Зорьки летние встречать! Раскудрявый клён зелёный, лист резной, Я, влюблённый и смущённый, пред тобой. Клён зелёный, да клён кудрявый, Да раскудрявый, резной! А смуглянка-молдаванка Отвечала парню в лад; — Партизанский молдаванский Собираем мы отряд. Нынче рано партизаны Дом покинули родной. Ждёт тебя дорога К партизанам в лес густой. Раскудрявый клён зелёный, лист резной Здесь у клёна мы расстанемся с тобой. Клён зелёный, да клён кудрявый, Да раскудрявый, резной! И смуглянка-молдаванка По тропинке в лес ушла. В том обиду я увидел, Что с собой не позвала. О смуглянке-молдаванке Часто думал по ночам... Вскоре вновь смуглянку Я в отряде повстречал. Раскудрявый клён, зелёный, лист резной, Здравствуй, парень забубённый, мой родной! Клён зелёный, да клён кудрявый, Да раскудрявый, резной! Слово о сержанте и песне Памяти Алексея Фатьянова. Ещё догорали в затишье садов Печальные курские хаты, Усталые после трёхдневных боёв Заснули под рокот шальных соловьёв В садах возле пушек солдаты. Опять соловьихам признаньем в любви Извечная песня казалась, И пели на много колен соловьи, Как петь мастерам полагалось. Откинув житейские помыслы прочь, Лежали бойцы как попало... Не спал караул, и не спал в эту ночь Весёлый сержант-запевала. Он сердце настроил на песенный лад, Прилёг на потёртой шинели, Просил соловьёв не тревожить солдат... И птицы вполголоса пели. К словам подобрал он сердечный мотив И спел на рассвете впервые... И песню его подхватили в пути, На марше друзья боевые. Шла песня с бойцами не раз за огнём, И с ней забывалась усталость. Упал запевала в боях за Днестром, А песня... А песня остались. Её и доныне в казармах поют, Как пели на фронте бывало... И кажется нынче солдатам в строю, Что с ними стоит уцелевший в бою Весёлый сержант-запевала. Иван-да-марья Памяти двоюродных братьев Ивана, Григория, Александра, Якова Шведовых, павших за честь и независимость нашей Родины. С необъяснимою печалью Стою в раздумье — сам не свой, В лугах цветок иван-да-марью Я не могу скосить косой. Какой он чистый, право слово, Росой увенчанный цветок. Огонь оранжевый, лиловый Ведь это он и траве зажёг. Его красивей нет на свете, Я с детских лет своих влюблён В его лучистое соцветье, В созвучье дивное имён. Созвездья скромные, простые Горят от утренней росы, Живёт в них Доброта России И первоцвет её красы. И, не спеша к другим полянам, По стёжке дальше я иду... А сколько Марий да Иванов Бывало в шведовском роду? Они гранили камень дикий, Пахали, не жалея сил. Я верю, что Иван Великий В честь всех Иванов создан был. Их доброй славы не уронишь, Они по зову сердца шли С верховий Волги под Воронеж Отчизне ладить корабли. Потом шли строить магистрали В тайгу за тридевять дорог, И за Иванами шли Марьи В Сибирь и дальше на Восток. Нам стали издавна родными Навеки эти имена, В час испытаний часто ими Бывает Родина сильна. Отмечен был огнём да гарью Суровый сорок первый год... С тех пор цветок иван-да-марья Вдоль всех дорог сильней растёт. Есть у него удел счастливый — Невзгодам всем наперерез Цвести до осени дождливой И украшать собою лес. В раздумье, в тягостной печали Стою, обрызганный росой, В лугах цветок иван-да-марью Я обойду чуть стороной. Друзья, из одной мы бригады... Рабочим московского завода «Серп и молот». ...Всё чаще и чаще мне спится, Что вновь я пришёл на завод, Взрываются молча зарницы, Огнём заливая пролёт. Металл, задыхаясь, клокочет, И краны бесшумно парят, Глаза сталеваров-рабочих По-дружески мне говорят: — Ты знаешь, как буйствует яро В печах, созревая, металл, Но песен о нас, сталеварах, Ты мало ещё написал. Во имя писательской славы Давно позабыл, видно, всех, Наш цех на заводе оставил — Ушёл в поэтический цех. — Беззвучно летят над печами Чубатые вспышки огня, Друзей-сталеваров молчанье До боли тревожит меня. Они мне как будто не рады, О том я прочёл в их глазах. — Друзья! Из одной мы бригады, Лишь трудимся в разных цехах. Я помню, за быстрой Молдовой, В предгорьях лесистых Карпат, Поэтом рождённое слово В боях окрыляло солдат. Была в нём великая сила, До времени скрытый запал, Врага это слово разило, Как созданный вами металл. Я с пошлою песней не знался, Не знался и с лёгким трудом, Открыто скажу: не гонялся Ни разу за длинным рублём. Но в поисках слов не случайно Я шёл к вам в рабочий квартал И в сердце московской окрайны Нужнейшее слово искал. Я выучки вашей... Недаром Мне дорог ваш творческий труд! Как друга, меня сталевары К рабочему месту ведут. — И в цехе вдруг солнечней стало, Стал северный ветер теплей, Услышал я всплески металла, Слова самых верных друзей. Рассвет... И моё сновиденье Ушло, словно дым в синеву... Шагаю сквозь ветер осенний В мартеновский цех наяву. Хорошей, сердечной улыбкой Встречают меня мастера. Под маревом, знойным и зыбким, С друзьями мне быть до утра! Тогда почему ж не впервые Врывается в явь этот сон И в тёмные ночи глухие Тревожит и мучает он?! Именная чашка Что ж, заварю побольше в чайник чая И в самоваре приглушу дымок... В такую пору вновь я вспоминаю Над волжским морем тихий городок. С недавних пор — а почему, не знаю, На чашке меркнет обод золотой; Была в подарок чашка именная Расписана, чудесница, тобой. Рисунок чашки выполнен так тонко, Всю красоту в словах не передашь! Ветла с берёзой да изба в сторонке — Наш конаковский северный пейзаж. Искусница! Как ты в узоры ловко Вложила всё умение своё, Изобразив наш город над Данковкой И девушек, полощущих белье. Я вижу вновь за дальней синей дымкой Осенний беспокойный небосвод, Тебя, идущую своей тропинкой По Конакову утром на завод. Идущую в цеха, где песни льются — Без них ведь не бывает красоты, — Где столько лет на чашках да на блюдцах Цветут твои приметные цветы. Вновь беспокойной будет эта ночка. А почему? Про то я знаю сам... Я припадаю к чашке, к ободочку, А кажется, к рябиновым устам, Берёзка Среди полей на перекрёстке Взлетел крылатый столб огня, Снаряд ударил в ствол берёзки, А показалось, что в меня. В июльский полдень, под обстрелом Я вспомнил детство, отчий дом, Берёзку, что легко шумела Своей листвою под окном. Я вспомнил, как она собою Нам украшала бедный сад, Сквозная, чистая — весною, И золотая — в листопад. ...Пусть пулемёты снова брызнут Смертельно яростным огнём В бой за берёзку, за Отчизну, За солнце яркое идём! Идём за милый край отцовский, И если сгинем мы в боях, То пусть товарищи берёзку У нас посадят в головах. Не надо почестей и тризны Погибшим в схватках боевых. Им слово краткое «Отчизна» Дороже было слои иных. Идёт огонь на пас стихией, Летит трассирующих нить... Берёзка, солнышко, Россия Живут и вечно будут жить. ОСНОВНЫЕ КНИГИ ЯКОВА ШВЕДОВА (Библиографическая справка) «Шестерённые перезвоны». М., изд-во «Новая Москва», 1924. «Вьюги». М., изд-во «Новая Москва», 1925. «Берёзовые окраины» (стихи). М., изд-во «Молодая гвардия», 1928. «Орлёнок» (книжка-листовка для партизанского края). Изд-во 1-й Образцовой типографии, 1943. «По солнечной дороге» (книга песен). М., изд-во «Молодая гвардия», 1951. «Орлёнок» (песни и стихи). М., изд-во «Московский рабочий», 1960. «Избранные песни». М., изд-во «Музыка», 1964. «Рос на опушке клён» (стихи и песни). М., изд-во «Московский рабочий», 1964.